SCI Библиотека

Мемуары Б. Н. Чичерина, которые, как и его философские труды, «пленяют прелестью изложения» (Э. Радлов), имеют высокую ценность для истории русской общественной мысли, пространством реализации которой в 1840-е годы, в условиях жесткой николаевской цензуры, стали широко посещаемые литературные салоны Москвы. Именно в салонах в острых дискуссиях славянофилов и западников «выковывалась новая русская культура» (Д. Святополк-Мирский). Чичерин-мемуарист рисует живые и яркие картины жизни десятков московских салонов, как светских, так и литературных, выделяя дома А. П. Елагиной, Е. А. Свербеевой, К. К. Павловой, М. Д. Шеппинг, превратившиеся в дискуссионные аудитории славянофилов и западников. Выразительные портреты хозяев и гостей салонов, «людей сороковых годов», созданные мемуаристом, существенно дополняют известные литературные мемуары Панаева, Анненкова, Григоровича, Кавелина, отдельные главы «Былого и дум» Герцена. В статье обобщены важнейшие свидетельства как Чичерина, так и других мемуаристов, которые обогащают наше представление о русской салонной культуре и исторически обусловленных формах ее существования.

В статье рассматриваются проблемные соотношения символических конструкций бытия и рефлексии философско-эстетического сознания. Исследованы роль и значимость символических построений, приобретающих онтологические характеристики в познании и социализации. Актуализирована онтологика символического, оказывающая существенное влияние на социальную онтологию и понимание бытия в целом. Это особенно значимо для современности, где эстетическое отношение к жизни, всегда связанное с чувственным переживанием и познанием, активно задействовано в манифестациях аффектированной социальной чувственности. На этом фоне происходит онтологизация символического, предстающая в текстоцентризме современности — позиционированная в совокупности текстов, она рассматривается как глобальное произведение, где одновременно актуализированы эффекты произведенности и извода.

Эти эффекты предстают нагляднее всего в модусах символической «спектакулярности» (Ги Дебор): реальное поглощено моделью, онтология спроецирована в дискурсивные «практики признания истины». Феномены символического предписывают порядок познания и поступания: «знаковый характер» действий смещается в сторону понимания их как символически выраженной материальности. Вследствие этого в центре внимания оказываются физиологические, аффективные, энергетические и моторные реакции — в целом порождаемый ими совокупный чувственный опыт.

В сфере социальной онтологии это значит в конечном счете, что акт отправления власти предстает в форме перформанса.

Эстетика текстуальности словно бы предписывает объектной и человеческой размерности порядок социальных отношений — задает актуальный ход понимания. Символическое создает представления об объектности, которая пребывает между символическим «самим по себе» и его действиями в области прагматики («театральность») — создается новый обширный объект социальности. Энергия этой стяженности создает и новые отношения с бытием символического «самого по себе» — с тем, как оно воспроизводится, и теми проекциями, которые возникают в социальных отношениях. В статье отмечена значимость открытий представителей отечественной гуманитарной науки и плодотворность методологических идей славянского структурализма, где глубоко исследована соотнесенность произведений-объектов в их автономной структурности с социальными отношениями и эпистемологическими стратегиями гуманитарного знания.

Уникальное произведение русской словесности XV века «Хожение за три моря» Афанасия Никитина», несмотря на длительную и плодотворную историю его изучения, остается во многом загадочным для читателей XXI века. Нерешенными или дискуссионными на сегодня являются вопросы, связанные как с личностью автора, его мировоззренческой позицией, целью путешествия, так и со спецификой «Хожения» как литературного памятника. Цель статьи – определить основные тенденции в изучении «Хожения» в российской филологической науке XXI века. Новизна прочтения «Хожения» в XXI веке связана с применением современной методологии и методики анализа литературного произведения. Описываются ключевые проблемы в изучении памятника: проблема автора, авторского сознания; способы конструирования своей культурной и религиозной идентичности Афанасием Никитиным; мотивы обращения Афанасия Никитина к восточным языкам; «мусульманский код» «Хожения», его связь с философией суфизма; типологические связи памятника с иноязычными травелогами и другие. В статье делается вывод о значительном вкладе российской филологии XXI века в осмысление «Хожения за три моря» и о перспективности намеченных направлений изучения памятника.

Данная статья посвящена анализу перевода одного из выдающихся немецкоязычных романов современности Die Vermessung der Welt . Произведение, написанное Даниэлем Кельманом в жанре переосмысленной формы романа-биографии, повествует о жизни двух гениев немецкой науки - математика и астронома Иоганна Карла Фридриха Гаусса и географа, натуралиста, естествоиспытателя Фридриха Вильгельма Генриха Александра фон Гумбольдта. Русский вариант, предложенный известной переводчицей Г. М. Косарик, проанализирован с позиций критики перевода, позволяющей выявить дискуссионные моменты, поставить их на обсуждение, что в конечном итоге призвано способствовать развитию теории художественного перевода и выработке критериев оценки перевода. Особый акцент сделан на передаче культурно-детерминированной лексики с участием ономастического компонента, чего не делали другие авторы, занимающиеся анализом переводческих особенностей романа Д. Кельмана.

В статье сопоставляются два метода гуманитарного знания, включающие в себя как анализ процессуальности явления (историю), так и рефлексию по поводу принципов его словесного или иного оформления (поэтику): историческая поэтика Александра Веселовского (1838–1906) и поэтика истории Хейдена Уайта (1928–2018). Прослеживается эволюция взглядов Веселовского на предложенный им метод (от эволюции содержания, отливающегося в устойчивые формы, к эволюции самих форм), а также некоторые изменения, которые привнесли в понимание метода его продолжатели, в частности, С. С. Аверинцев, связавший «слово» и «историю» через человека и позволивший исторической поэтике обрести антропологическое измерение. Х. Уайт, тяготеющий к лингвистическому повороту в философии, развивает мысль о том, что прошлое является территорией фантазии, а значит историописание представляет собой отчасти художественное творчество. Элемент художественной поэтики в процессе описания истории он находит как на уровне одной из объясняющих стратегий (объяснение посредством сюжета через архетипы Романа, Комедии, Трагедии и Сатиры), так и на уровне дорациональном — в «префигуративном акте», предшествующем созданию исторического текста и понятом им как акт поэтический (через тропы поэтического языка Метафору, Метонимию, Синекдоху и Иронию). Сопоставление исторической поэтики и поэтики истории позволяет увидеть путь фундаментальных изменений в методологии гуманитарного знания, свершившийся в течение ХХ века, а также по-новому осмыслить роль художественного начала и языка в процессе научного познания, увидеть значение человека в методологии «наук о духе».

Цель нашего исследования - сопоставление способов передачи элементов религиозного дискурса в переводах романа «Джейн Эйр», выполненных В. О. Станевич и И. Г. Гуровой.

Подобное сопоставление предпринимается впервые. Работа вносит определенный вклад в исследования повторного перевода художественной прозы, а также в изучение перевода элементов религиозного дискурса с английского языка на русский.

Стратегии переводчиц определялись историческим периодом, в который работала каждая из них, и существовавшими тогда переводческими традициями. Станевич, воссоздав основные сюжетные вехи и художественные особенности романа, прибегает к сокращениям и купюрам по двум причинам: из-за советской цензуры и одновременно для того, чтобы сделать роман более понятным для массового читателя.

Ее стратегия - доместикация текста перевода, приближение его к читателю, ориентация на принимающую культуру. Гурова выполняет полный перевод элементов религиозного дискурса и вместе с тем добавляет религиозные мотивы, отсутствующие в оригинале, а также архаизирует текст, насыщая его славянизмами. Гурова придерживается стратегии форенизации текста перевода и ориентации на передающую культуру.

Книга известного петербургского буддолога и китаеведа Е. А. Торчинова посвящена философии буддизма Махаяны, или Великой Колесницы, направления буддизма, получившего широчайшее распространение в Китае, Японии, Тибете, Монголии, а также и на территории России на основе анализа сложнейших буддийских философских текстов автор раскрывает основные положения главных интеллектуальных направлений махаянской мысли Мадхьямаки (срединного учения о пустотности сущего), йогачары (йогического дискурса о только сознании) и теории природы Будды, присутствующей во всех существах Особый интерес представ ляют параллели, проводимые автором между буддийскими теориями и идеями ряда европейских мыслителей Е. А. Торчинов также рассматривает развитие философских основ классической индийской Махаяны буддистами Тибета и Китая Завершает книгу очерк истории изучения буддийской философии в России

Книга рассчитана на широкий круг читателей, интересую щихся историей и философией буддизма, проблемами истории философии и религиеведения.

В этой книге вас ждет встреча с верой индусов, представленной во всем ее разнообразии и безупречном единстве. Авторы попытались описать именно жизнь веры, в надежде, что внутренний мир читателя, ошеломленного многообразием проявлений этой религии, обогатится новыми переживаниями, которые дает личности живой индуизм.

Для широкого круга читателей

В чем сила ислама? Что привлекательного в этой вере для людей иных культур? Каковы обязанности мусульманина? Кто такие Пророк Мухаммад, праведные халифы? Омейяды и Аббасиды? Когда был записан Коран и что говорится в нем о Боге и человеке? Что такое первоначальный, классический ислам и почему именно к нему в наши дни обращаются ревнители веры? Эти и другие вопросы рассматриваются в книге известного российского арабиста Михаила Родионова, предназначенной для самого широкого круга читателей.

В книге пять глав. Первая рассказывает о жизни Мухаммеда, Посланника Аллаха: о его месте среди других пророков, первом откровении, ранней мусульманской общине, о его трудах и сражениях. Вторая посвящена становлению исламской державы, или Халифата: четырем праведным халифам, династиям Омейядов и Аббасидов. Третья характеризует исламское вероучение: Священное Писание и Предание. Четвертая излагает основы мусульманского права. И наконец, пятая глава рассматривает проблему знания в исламе: Бог, Вселенная, человек. В Приложении даны переводы автора из мусульманского Священного Предания и благочестивых стихов, часть которых публикуется на русском языке впервые.

Памфил Данилович Юркевич (1827—1874) принадлежит к тем отечественным философам, судьба которых — почти полное забвение. Это тем более удивительно, что мыслитель стоял у основания оригинальной русской философии, его работы вводили русского читателя в современную ему проблематику европейской философской мысли, велика его заслуга и в формировании русской философской лексики. Особо следует отметить его влияние на формирование миросозерцания В. С. Соловьева, считавшего П. Д. Юркевича своим учителем.