SCI Библиотека

Автор книги прослеживает путь формирования эзотерических идей, образов и мифологем от середины XIX века (периода их становления) до современности, анализируя влияние эзотеризма на литературу, авангардный и массовый кинематограф, а также популярную музыку.

Роже Гароди — известный французский политический деятель, член Политбюро Французской коммунистической партии, философ и писатель.

В своих публицистических работах «Коммунизм и мораль», «Литература могильщиков» и других Гароди разоблачал буржуазную идеологию. В художественных произведениях «Антей», «Восьмой день творения» он прославлял творческие силы рабочего класса, писал о связях коммунистов с народными массами. Его книга «О реализме, который не знает границ» (1963), вызвавшая большую дискуссию, известна нашим читателям.

Перу Роже Гароди принадлежит много книг и по философии, причем некоторые из них — «Грамматика свободы» (1953), «Вопросы марксистсколенинской теории познания» (1955), «Марксистский гуманизм» (1959), «Прометей 1848 года» (1961) и «Ответ Жан-Полю Сартру» (1962) — были переведены и изданы в Советском Союзе.

В целях информации Издательство «Прогресс» направляет читателям полный перевод одной из последних философских работ Роже Гароди — «Карл Маркс».

…Я давно уже чувствовал необходимость понять — как возник мир, в котором я живу, и каким образом я постигаю его? Это естественное и — в сущности — очень скромное желание незаметно выросло у меня в неодолимую потребность, и, со всей энергией юности, я стал настойчиво обременять знакомых «детскими» вопросами.

Одни искренно не понимали меня, предлагая книги Ляйеля и Леббока, другие, тяжело высмеивая, находили, что я занимаюсь «ерундой»; кто-то дал «Историю философии» Льюиса, эта книга показалась мне скучной,— я не стал читать ее.

Гегель, один из крупнейших представителей немецкого идеализма конца XVIII и начала XIX вв., писал, что философия есть «… современная ей эпоха, постигнутая в мышлении». И поэтому «столь же глупо думать, что какая-либо философия может выйти за пределы современного ей мира, сколь глупо думать, что отдельный индивидуум может перепрыгнуть через свою эпоху…»¹.

Сказанное Гегелем в отношении связи философии с существующей действительностью полностью относится к самой гегелевской философии. Известно, что каждая философская система, отражая состояние эпохи, в конечном счете выражает материальные, производственные отношения людей, интересы определенного класса, его чаяния, стремления, требования.

А. Моля является интересной попыткой распространить методы математики, кибернетики и экспериментальной психологии на изучение некоторых вопросов эстетики. По существу книга представляет собой первую монографию, где с точки зрения теории информации рассматриваются сложные проблемы художественного восприятия и творчества.

Помимо интересных обобщений, в книге содержится богатый фактический материал, широко привлекаются примеры из области музыки, литературы, изобразительных искусств, театра, кино и телевидения и излагаются собственные исследования автора в области „экспериментальной эстетики“.

К книге приложена богатая библиография, существенно дополненная редакторами русского издания.

Во вступительной статье и послесловии дана философская и конкретнонаучная оценка книги.

Книга написана языком, понятным как специалистам гуманитарных направлений, так и представителям точных наук. Она представляет значительный интерес для работников искусства и литературы, философов, психологов и специалистов в области эстетики, для математиков и инженеров, разрабатывающих проблемы моделирования психических процессов, и для широких кругов советской интеллигенции.

Аристотель в «Аналитике» задался целью исследовать простой силлогизм. Однако если целью «Первой Аналитики» является простой силлогизм, то почему уже в самом начале он говорит: «Прежде всего следует сказать о том, что является предметом исследования и кем оно должно быть выполнено, а именно что исследовать должно доказательство и что это — дело доказывающей науки». Как видим, уже в предисловии он говорит о доказательстве.

Недавно журнал «Арт ин Америка» предпринял попытку ответить на вопрос: какими будут живопись и скульптура через сто лет?

Автор статьи открывает перед читателем «радужную» картину: всеобщая взаимозависимость и взаимозаменяемость людей приведет к типизации их деятельности, исчезнет всякое разделение труда, люди превратятся в анонимных индивидов, чьи функции будут стандартны и массовидны.

«Усредненный» человек появится благодаря машине, которая откроет перед ним безграничные возможности творчества: «Визуальные идеи посредством математических коэффициентов и благодаря запрограммированной деятельности механизмов могут быть превращены в матрицы, которые, будучи пропущены, в одном случае, через рисовальные машины, дадут живописные произведения, в другом — через прокатные установки — дадут скульптурные произведения» 1 1.

Предлагаемая вниманию читателя книга написана группой научных сотрудников кафедры философии Института общественных наук при ЦК СЕПГ — А. Арнольдом, Т. Япсевом, Ф. Кольсдорфом, К. Лингнером, И. Петерсом, Г. Рейнгардтом, В. Шубардтом, В. Зейдель Хепшером, Г. Титцманом, Г. Ульрихом. В работе подвергнута обстоятельной и аргументированной критике фальсификация марксистско ленинской философии со стороны западногерманских клерикальных философов.

В книге рассматриваются следующие проблемы: отношение марксизма к его теоретическим источникам в свете клерикальной интерпретации, понятие отчуждения и его клерикальная интерпретация, извращение клерикальными философами марксистского учения о классах, классовой борьбе, пролетарской революции и диктатуре пролетариата. Одна из глав посвящена характеристике марксистско ленинского понимания свободы личности и критике антимарксистских концепций по этому вопросу.

Издание рассчитано на широкие круги читателей.

Мне было бы гораздо приятнее, судьи, если бы Публию Сулле некогда удалось достигнуть высокого положения и блеска и если бы после несчастья, постигшего его, он был вознагражден за свою умеренность.

Но неблагоприятное стечение обстоятельств привело, с одной стороны, к тому, что он из-за всеобщей неприязни к искательствам и вследствие исключительной ненависти к Автропию был лишен почета, связанного с высокой должностью, с другой стороны, к тому, что все еще находятся люди, гнева которых он не смог бы насытить даже видом своей казни, хотя теперь уже от его прежнего благополучия остаются лишь жалкие крохи; поэтому, хотя мое огорчение из-за несчастий, постигших его, и велико, все же я, несмотря на свои злоключения 1, рад воспользоваться удобным случаем, когда честные мужи могут оценить мою мягкость и милосердие, некогда известные всем, а теперь будто бы исчезнувшие, бесчестные же и пропащие граждане, окончательно обузданные и побежденные, должны будут признать, что я, когда государство рушилось, показал себя непреклонным и мужественным, а после того, как оно было спасено 2 2, — мягким и сострадательным.

Автор предлагаемой вниманию читателя работы ставит новый для литературоведения вопрос — о той роли, которую сыграло для Достоевского при написании романа «Братья Карамазовы» знакомство с трудом Иммануила Канта «Критика чистого разума».

Это — не историко философское, а написанное как размышление читателя литературоведческое исследование о связи романа Достоевского с основными положениями учения Канта об антиномиях — как о якобы неразрешимых противоречиях чистого разума. Хотя их неразрешимость в космологическом плане, по Канту, мнима, Достоевский снимает эту мнимость, усматривая под ней более глубокий моральный смысл, как бы утаиваемый Кантом.