SCI Библиотека

История свободомыслия еще не написана. Еще не собраны, не изданы, не изучены многочисленные памятники потаенной литературы, которая существовала во все времена как реакция на попытки власть имущих заключить разум человека в оковы господствующей идеологии. В течение многих веков духовную жизнь общества сковывали религиозные догмы.

Свободная мысль в этих условиях принимала характер скепсиса, богохульства, порой открытого атеизма. Люди знали, на что они шли, чем рисковали, но угроза заточения, виселицы, плахи или костра не могла заглушить голоса совести, требовавшей от человека быть самим собой, т. е. мыслить самостоятельно, а не просто принимать на веру предрассудки.

В брошюре кандидата философских наук В. И. Прокофьева «Две морали» в популярной форме вскрывается коренная противоположность основных принципов коммунистической морали и религиозных моральных поучений.

Автор показывает, что коммунистическая мораль возвышает человека, укрепляет его веру в свои силы, побуждает активно бороться за лучшее устройство общественной жизни, за победу коммунизма. Напротив, религиозная мораль превращает человека в безвольного раба, предписывает всяческое пренебрежение к земной жизни и ее благам; борьбу людей за свое счастье она объявляет не имеющей смысла и ценности. В этом проявляется античеловечность религиозного морального учения. Оно мешает людям бороться за счастливую земную жизнь.

Автор подвергает критике многочисленные попытки современных религиозных моралистов совместить религию с коммунизмом.

В брошюре рассматриваются вопросы об отношении религиозной морали к эксплуатации человека человеком, национальной и религиозной розни, войнам, к семье и положению женщин в обществе.

Брошюра рассчитана на широкий круг читателей, а также на пропагандистов и агитаторов.

Эпикур принадлежит к блестящей плеяде античных материалистов и атеистов, непримиримо боровшихся против идеализма и религиозного мракобесия. Он занимает выдающееся место в истории материализма.

Созданная Эпикуром философская школа, включавшая его друзей, учеников и последователей, число которых, по свидетельству древнего доксографа Диогена Лаэрция, было столь велико, что их не могли бы вместить даже целые города, просуществовала в течение более восьми столетий в античной Греции и Риме.

Хотя все то, что мы рассмотрели в первой части, касалось действительного осуществления идеи прекрасного как идеала искусства, однако, с каких бы сторон мы ни рассматривали понятие идеального художественного произведения, все эти определения относились лишь к идеальному художественному произведению вообще. Но идея прекрасного, как идея, представляет собой также целостность существенных различий, которые в качестве таковых должны выступить и осуществиться.

Мы можем назвать их в целом особенными формами искусства, поскольку они развивают собой то, что заключено в понятии идеала и получает существование посредством искусства. Однако если мы говорим об этих формах искусства как о различных видах идеала, то мы не должны понимать «вид» в обычном смысле этого слова, так, будто идеал образует всеобщий род по отношению к этим особенностям и они извне входят в него и модифицируют его; «вид» должен обозначать не что иное, как отличные друг от друга и, следовательно, более конкретные определения идеи прекрасного и идеала самого искусства. Всеобщность изображения определяется здесь не внешним образом, а в самой себе через свое собственное понятие; таким образом, само это понятие есть то, что развертывает себя в целостность особенных видов художественного формообразования.

Советуя Конраду Шмидту изучать Гегеля, Энгельс обращает его внимание прежде всего на «Малую логику» из «Энциклопедии философских наук», которую можно и даже необходимо дополнить лекциями по истории философии, поскольку в гегелевском понимании дела каждая логическая категория представляет собой также историческую ступень. «Для отдыха, — пишет Энгельс, — могу Вам порекомендовать «Эстетику». Когда Вы уже несколько вработаетесь в нее, то будете поражены» *.

Совет хорош. Единственный его недостаток состоит в том, что воинствующим бездарностям, нередко примыкающим к большому движению, чтобы занять в нем видное место, такие советы не нужны. Зная дальнейший путь Конрада Шмидта, его «ревизис» марксизма, можно сказать, что Энгельс нарушил евангельское правило: «Не давайте святыни псам и не бросайте жемчуга вашего перед свиньями, чтобы они не попрали его ногами и, обратившись, не растерзали вас». Но как часто самые выдающиеся люди на земле делали подобные ошибки!

Книга польского публициста Г. Хмелевского показывает процесс эволюции религии от первобытных верований к развитым религиозным системам. Она насыщена массой познавательного материала о истории древних народов, о возникновении и развитии их культуры.

Серьезная полемика с современной богословской трактовкой проблем формирования и эволюции религиозных представлений делает книгу весьма полезной и актуальной для пропагандистов атеизма, преподавателей и студентов.

Книга вполне доступна верующим благодаря простоте языка и популярности изложения.

В книге освещаются общественнополитические и философскоэтические взгляды выдающегося деятеля индийского национальноосвободительного движения Мохандаса Карамчанда Ганди, рассматриваются социальноисторическая природа его идейных позиций и его роль в борьбе Индии за независимость.

Великий ученый, генетик, ботаник и растениевод Николай Иванович Вавилов был неутомимым исследователем живой природы. Желая обогатить народное хозяйство нашей страны ценными породами культурных растений, он изъездил многие и многие страны мира. Восемьдесят тысяч километров по земле, по воде и по воздуху преодолел он, изучая растительные богатства земного шара. О странствиях академика Вавилова, его научных поисках и благородном служении науке рассказывает эта книга.

He created one of the more interesting storms in Russia’s revolutionary period from 1898 to 1918. Having built it up, he remained the eye of that storm for a goodly part of those twenty years. And he did this when, himself a revolutionary and an intellectual, he passionately declared and stubbornly repeated that revolutionary intellectuals should not be trusted by the non-intellectual proletarians in whose name they presumed to speak. A Marxist so much of his early adult life, he said that Marxists in particular should be distrusted.

Историческое развитие Германии идет в XVIII в. в том же направлении, как и развитие других западноевропейских стран. Германия движется от средневековья к новому времени, однако ряд неблагоприятных условий задерживает это движение, и ростки капиталистической экономики созревают здесь медленнее.

В то время как Англия, Франция, Россия и ряд других стран уже представляли собой централизованные государства, Германия на протяжении XVIII столетия остается рыхлым конгломератом слабо связанных между собой государств. Здесь почти триста княжеств, свыше полусотни имперских городов, множество мелких и мельчайших владений имперских дворян. Князья настаивают на суверенитете, каждый имперский город имеет свое правление, устанавливает у себя законы, отстаивает свои «вольности», каждый дворянин — государь на своей земле.

Власть императора призрачна за пределами земель австрийской короны (император избирается коллегией князей, по традиции из членов Габсбургского дома). Имперский сейм и имперский суд, а также венская придворная канцелярия — учреждения нежизнеспособные. Они только символически представляют единство Германской империи.