Книга А. Дж. Айера Язык, истина и логика (1936), занимающая в аналитической философии особое место, знаменует переснос на англоязычную почву идей нового философского направления — логического позитивизма, возникшего в рамках Венского кружка. С этой книги начинается отход Оккфордской философии начала XX века с несвойственных английским философам позиций абсолютного идеализма и возвращение к проблемам эмпирических источников познания.
Этот процесс, подкрепленный влиянием, исходящим из Кембриджа, привел к возникновению того, что сегодня принято называть современной аналитической философией. Дополнив традицию английского эмпиризма новыми методами логического анализа, Айер, опираясь на достижения логики и математики, а также на работы выдающихся ученых, таких как Бертран Рассел, Людвиг Витгенштейн и другие, внес значительный вклад в развитие современной философии.
В книге рассмотрены основные вопросы философии и науки, изложены теоретические и практические аспекты позитивизма, нормального и аномального принятия своей внешности людьми, имеющими видимые отличия. Статьи были опубликованы в результате работы с реальными случаями. Издание предназначено для психологов, психиатров, психиатров и студентов, изучающих смежные специальности, работающих в сфере красоты и здоровья. Издание предназначено для психологов, психиатров, психиатров и студентов, изучающих смежные специальности, работающих в сфере красоты и здоровья.
Я приветствую перевод книги «История и истина» на русский язык и благодарю моих переводчиков. Перевод требует не только овладения техникой изложения на другом языке, но и способности к восприимчивости, потому что, выполняя перевод, необходимо вживаться в чужой язык и затем воспроизводить его в родном языке.
Я часто говорю о лингвистической восприимчивости, когда хочу определить достоинство перевода, так как перевод — это по истине духовная работа, духовный обмен, а не просто представление информации средствами другого языка. Речь и язык неотделимы друг от друга, и распространение языка предполагает как взаимодействие между различными языками, так и обогащение каждого отдельного языка.
Перевод — это необходимый этап процесса распространения языка, благодаря переводу мы устраняем препятствие к его распространению. В этом отношении перевод имеет глубокий духовный смысл, потому что способствует преобразованию различных этносов в единую цивилизацию, включающую в себя языки и культуры разнообразных народов. Перевод служит делу объединения человечества.
У меня есть два типа работ: специальные книги, посвященные конкретным проблемам философии, психоанализа, теории языка, этики, права, это — работы сугубо теоретического характера; и три сборника статей, адресованных широкому кругу читателей. Именно к последнему типу работ относится книга «История и истина», которая является моим первым опубликованным сборником статей периода 50–60 гг. и представляет собой цикл размышлений по проблемам исторического знания, истины в историческом познании, вовлеченности в историю, вовлеченности историков в работу по изучению истории и ее взаимосвязи с гражданской вовлеченностью.
Существует связь между вовлеченностью историков и вовлеченностью граждан, принадлежащих к исторической общности. Вот почему в этот сборник были включены статьи как по теме эпистемологии истории, так и по вопросам политической теории, такие как, на мой взгляд, наиболее значимая работа этого сборника, посвященная понятию политического парадокса.
Идея политического парадокса заключается в противоречивом характере государства как структуры, стремящейся к разумности, с одной стороны, и допускающей ограниченное насилие, — с другой. Всякое государство преследует цель сократить применение насилия в своей деятельности, доведя его до разумных пределов, но ни одному государству не удается полностью воплотить разумность в действительности.
Проблема ценности знания – одна из самых обсуждаемых в эпистемологии в последнее время. Почему мы должны стремиться к получению именно знаний, а не просто истинных убеждений или релевантной информации о предмете нашего познавательного интереса? Легче всего показать, что знание имеет определенную инструментальную ценность; но защитники большей ценности знания, как правило, имеют в виду, что оно ценно независимо от своих практических последствий. Обосновать это положение нелегко. Кто-то считает, что знание – лучший проводник истинности, чем просто истинные убеждения, или даже – что знание гарантирует истинность. Другие пытаются выделить дополнительные свойства знания, обладающие собственной эпистемической ценностью, и придать знанию большую ценность за счет обладания каким-то таким свойством. Третьи отрицают наличие у знания особой ценности, отличающей его в познавательном плане от истинного убеждения. Многие согласны, что можно показать, что обладание знанием того или иного вида ценнее просто убежденности в соответствующей пропозиции, даже если она истинная. Но куда труднее показать, что знание универсально ценнее за счет каких-то своих собственных свойств, а не становится чем-то более ценным в определенных обстоятельствах. Но чаще всего, говоря об особой ценности знания, имеют в виду именно что-то присущее знанию по природе и фиксируемое в определении. В статье разбирается несколько популярных объяснений особой эпистемической ценности знания и выявляются их недостатки. Автор полагает, что показать, чем знание ценнее просто истинного убеждения, для некоторых видов знаний проще, чем для некоторых других. Самые примитивные, а также самые абстрактные виды знаний чаще всего функционально неотличимы от соответствующих истинных убеждений. Между тем многие знания имеют модальные функциональные отличия от соответствующих истинных убеждений, и для них показать, что они обладают дополнительной познавательной ценностью, вполне возможно. Однако в своем универсальным виде тезис ценности знания, скорее всего, невозможно защитить.
Ведение. Статья посвящена проблеме соотношения моральной и эпистемической ответственности. В качестве конкретного примера концепции, рассматривающей взаимосвязь двух исследуемых форм ответственности, приводится «принцип недоверия помыслам», формулирующийся в статьях А. С. Мишуры и С. М. Левина. Цель статьи - проанализировать этот принцип и аргументацию в его пользу, а также прояснить разграничение между моральной и эпистемической ответственностью. Методология и источники. Автор использует метод концептуального анализа для решения поставленной исследовательской задачи. К главным источникам работы относятся статьи А. С. Мишуры и С. М. Левина. К вспомогательным источникам относятся работы авторов, принадлежащих к аналитической философской традиции. Результаты и обсуждение. В статье проанализированы две возможные формы ответственности: эпистемическая и моральная. Рассмотрены два возможных типа определений слова «ответственность»: дескриптивный предполагает формулировку условий, необходимых для возможности реакции на действия или убеждения агента, прескриптивный включает в себя критерии оценки агента, его действий или убеждений как заслуживающих поощрения или порицания. Принцип недоверия помыслам, поддерживаемый А. С. Мишурой и С. М. Левиным, предполагает, что в определенных ситуациях морально ответственно отбрасывать свидетельства в пользу истинности некоторых убеждений. Слабым местом анализируемых статей являются примеры, которые не способствуют прояснению причинно-следственной связи между истинным убеждением и морально порочным поступком. Заключение. В статье высказывается сомнение в том, что А. С. Мишуре и С. М. Левину удалось ясно и убедительно продемонстрировать взаимосвязь между истинными убеждениями агента и его морально порочными поступками. С точки зрения автора, приведенные С. М. Левиным примеры могут быть сведены к выбору между альтернативными трактовками моральной ответственности, а не выбором между моральной и эпистемической ответственностью.
Основу настоящего издания составили две книги Алена (псевдоним Эмиля Шартье – Emile Chartier, 1868–1951), широко известного во Франции мыслителя, писателя и педагога. Первая из них, «Краткий курс для слепых. Портреты и доктрины древних и современных философов», – это собрание кратких (в основном) эссе, посвященных выдающимся философам и философским школам (начиная от античных и завершая О. Контом, чье учение рассматривается гораздо подробнее, чем остальные) и представляющих собой изящные, оригинальные, но не более чем эскизные наброски к портретам крупнейших западноевропейских мыслителей.
Преимущественное внимание автор уделяет не фактологии и даже не анализу отдельных концепций, а передаче интеллектуального впечатления, полученного им в результате осмысления последних. Название книги двусмысленно (даже несмотря на то что в своем первом издании она действительно была набрана шрифтом Брайля), поскольку позволяет предположить, что (еще одним) адресатом ее являются читатели, не обладающие достаточно острым «философским зрением» и не сумевшие в представленных в авторском обзоре философских учениях разглядеть некоторые нюансы, которые были подмечены французским интеллектуалом.
Вторая книга, «Рассуждения об эстетике», представляет собой сборник исключительно своеобычных, стилистически тонких, насыщенных метафорами и метафорическими образами (нередко с трудом поддающимися истолкованию) эссе-размышлений, принадлежащих к «изобретенному» автором на рубеже XIX–XX веков жанру «propos» и написанных на самые различные и отнюдь не всегда в буквальном смысле слова эстетические темы.
В книгу также включены статьи, посвященные Алену и его творчеству, а его тексты снабжены подробными комментариями.
В статье исследуется такое явление, как Просвет бытия (область эвидентного), раскрывается как сакральное и нуминозное. «Просвет бесконечно открыт и абсолютно закрыт» - это обобщение доказывается при помощи подхода Д. В. Пивоварова, а также с использованием авторского понятия «моментальный снимок». Затрагивается вопрос истины как самоочевидности.
Вопросы теории доказывания в уголовном судопроизводстве являются одними из главных, поскольку только доказывание виновности в совершении преступления позволит на законных основаниях привлечь лицо, виновное в совершении преступления, к уголовной ответственности и назначить ему справедливое наказание. В статье анализируются вопросы использования стандартов доказывания на стадии возбуждения уголовного дела и делается вывод о применении стандартов « prima facie », « balance of probabilities », «разумная степень достоверности» для принятия окончательного процессуального решения в этой стадии, которое должно быть законным, обоснованным и мотивированным. Вместе с тем авторы приходят к выводу, что в стадии судебного разбирательства применим более высокий стандарт -«достоверность за пределами разумных сомнений».
Цель. Целью статьи является сравнительный анализ основных концепций природы научной истины: эмпиристской, рационалистической, априорно-апостериорной и консенсуалистской.
Процедура и методы исследования. Основное содержание исследования составляет реконструкция основных концепций природы научной истины, выявление их философских оснований и возможностей.
Результаты проведённого исследования. По итогам исследования сделан следующий вывод: консенсуалисткая концепция природы научной истины является наиболее обоснованной и соответствующей когнитивной практике современной науки во всех её областях.
Теоретическая и / или практическая значимость полученных результатов: могут быть использованы в преподавании дисциплин «история и философия науки» и «методология научного познания», в формировании современной методологической культуры учёного.
Отмечается, что вопрос идеологической истории суфизма о самостоятельности духа в отношении к телу, их противостоянии и взаимоотношении имел особое значение. Формула взаимодействия духа и тела помогает в раскрытии возникших рядов явлений и причин, связанных с различными проявлениями суфизма, допускает болезнь суфия, уединение в каком-то географическом пространстве, восприятие весенних праздников, путешествий и других событий. Анализируется один бейт персидского поэта Хафиза Ширази (ум. в 1389 г.), вставленный в лист мусульманского житийного произведения ( манакиб ) «Джодат-ул-ошикин» (Широкая дорога любящих взглядов), написанного в 1565-1566 гг. и посвященному известному кубравийскому шейху Камал ад-дину Хусейну Хорезми (ум. в 1551 г). Также были проанализированы и другие газели-поэты, которые идейно ввели нюансы в общую картину, дополнили итоговое определение и развили идею основного бейта, описывающего сложности постижения Истины.