В России первой половины XIX в. это взаимодействие прослеживается очень отчетливо. «Вольности» начала века вызвали реакцию конца 10-х — начала 20-х годов; реакции противостоло декабристское движение и примыкающий к нему широкий фронт свободомыслия. После восстания декабристов реакция ужесточилась, и в эти годы общество дает ей отпор интенсивным развитием передовой мысли и общественного движения, развитием, которое становилось все продуктивнее и радикальнее.
В книге впервые публикуются на русском языке важнейшие философские сочинения (трактаты, диалоги, письма) и новые переводы нескольких статей из «Философского словаря» крупнейшего представителя французского Просвещения XVIII в. Вольтера. Эти работы дают достаточно полное представление о комплексе его философских воззрений.
Для широкого круга читателей, интересующихся историей философской мысли.
Феномен эллинской культуры — зарождение философии, литературы, искусства, науки и их поразительно быстрый расцвет в древней Греции — с давних пор привлекал внимание ученых самых различных специальностей. Более ста лет назад известный французский филолог, историк религий и философ Эрнест Ренан назвал этот феномен «греческим чудом».
И хотя чудеса в обычном понимании этого слова не подлежат рациональному объяснению, Ренан усмотрел причину данного феномена в якобы присущих арийским языкам абстрактности и метафизичности, в отличие от других языков, к примеру семитских, на базе которых не могли бы зародиться ни мифология, ни эпическое творчество, ни наука, ни философия, ни изящные искусства, ни гражданская жизнь.
Вряд ли кто-либо ныне разделяет эту, по существу, расистскую концепцию Ренана, по меньшей мере в ее крайнем выражении. Но рожденный им оборот «греческое чудо» нашел широкое применение.
В очередном выпуске «Историко-философского ежегодника» представлены результаты новых исследований советских и зарубежных ученых, которые охватывают широкий круг проблем: историю марксистско-ленинской философии, историю и современное состояние западной философии, историю отечественной философии.
В «Ежегоднике» публикуются также ранее не издаваемые переводы: трактат Фомы Аквинского «О сущем и сущности», тексты Ибн Араби, статья Н. Гартмана и др.
Для философов, всех интересующихся философией.
В брошюре дается краткая характеристика социальных и теоретических предпосылок процесса становления и эволюции этических воззрений крупнейшего представителя немецкой классической философии.
В центре внимания автора — специфика проявления в этических взглядах Гегеля основного противоречия его философии — противоречия между диалектическим методом и идеалистической системой. Примечание: В данном тексте отсутствует ISBN, поэтому не было необходимости убирать тире. Текст воспроизведён дословно, включая пунктуацию и форматирование, с сохранением всех оригинальных элементов оформления.
Во второй том Сочинений Вл. Соловьева вошли его работы по теории познания, этике и эстетике. Среди них — «Кризис западной философии», «Три разговора», «Смысл любви», «Три речи в память Достоевского», характеризующие эволюцию философских взглядов философа.
Вторая книга пятого тома «Истории философии в СССР» посвящена становлению и развитию историко-философской науки в нашей стране в период от Великой Октябрьской социалистической революции до настоящего времени.
В центре книги — борьба советских философов-марксистов за утверждение и развитие ленинского этапа в историко-философской науке. Дан систематический анализ советской литературы по истории марксистско-ленинской философии, западноевропейской и американской философии, философии стран Востока, русской философии, а также по критике социал-реформазма, ревизионизма и антикоммунизма.
Специальный раздел книги содержит исследование процесса становления и развития марксистско-ленинской философии в советских социалистических республиках.
На основе литературы и источников, относящихся гл. иным образом к последним двум десятилетиям и в большинстве впервые вводимых в научной оборот, раскрывается острая идейная борьба в рамках немарксистской философии современной Индии, конфронтация различных философских течений при одновременной принципиальной общности их идейно-теоретического фундамента, классово-исторической обусловленности и неоднозначной, глубоко противоречивой роли в сложнейших социальных процессах и политических сдвигах, переживаемых индийским обществом.
Общепризнанно, что самопознание — высшая цель философского исследования. В любых спорах между различными философскими школами эта цель остается неизменной и неколебимой — есть, значит, у мысли Архимедова точка опоры, устойчивый и неподвижный центр. Даже самые скептические мыслители не отрицали возможность и необходимость самопознания. Скептики сомневались во всех принципах, касающихся природы вещей, но само это сомнение вело лишь к открытию новых и более надежных способов исследования.
В истории философии скептицизм часто был всего лишь оборотной стороной принципиального ауманизма. Отрицая и разрушая объективную очевидность внешнего мира, скептик надеется обратить все мысли человека вспять — к его собственному человеческому бытию. Самопознание для него — первая предпосылка самореализации: чтобы обрести подлинную свободу, мы должны попытаться разорвать цепь, связывающую нас с внешним миром. «Важнее всего в мире, — писал Монтень, — умение быть самим собой».
Общепризнанно, что самопознание — высшая цель философского исследования. В любых спорах между различными философскими школами эта цель остается неизменной и неколебимой — есть, значит, у мысли Архимедова точка опоры, устойчивый и неподвижный центр. Даже самые скептические мыслители не отрицали возможность и необходимость самопознания. Скептики сомневались во всех принципах, касающихся природы вещей, но само это сомнение вело лишь к открытию новых и более надежных способов исследования.
В истории философии скептицизм часто был всего лишь оборотной стороной принципиального ауманизма. Отрицая и разрушая объективную очевидность внешнего мира, скептик надеется обратить все мысли человека вспять — к его собственному человеческому бытию. Самопознание для него — первая предпосылка самореализации: чтобы обрести подлинную свободу, мы должны попытаться разорвать цепь, связывающую нас с внешним миром. «Важнее всего в мире, — писал Монтень, — умение быть самим собой».
