SCI Библиотека

Введение. В статье рассматривается проблема преодоления последствий глобализации в условиях информатизации общества на примере взаимодействия государства и Русской Православной Церкви в информационной сфере.

Теоретический анализ. Государство и Церковь как активные пользователи имеющихся сегодня информационных ресурсов и технологий оказывают значительное влияние на их развитие. Многие иерархи и миряне, придерживаясь «охранительных» взглядов, репрезентируемых устоявшимся политическим курсом, продолжают участвовать в медиасфере. Участие Церкви и государства позволяет поддерживать политическую стабильность в стране. Подчеркивается, что, с одной стороны, духовно-нравственный кризис современного общества вызван информатизацией как одним из условий его развития, с другой стороны, информатизация настолько пронизывает все области жизни и деятельности как Церкви, так и государства, что пренебрежение ее ресурсами сегодня невозможно.

Заключение. Выделены и описаны характерные особенности Церкви и государства, которые с помощью информационных ресурсов и технологий пытаются противостоять негативным последствиям глобализации и вестернизации. Священноначалие Церкви и государство заинтересованы в консолидации усилий, направленных на разрешение многочисленных социальных противоречий, имеющихся сегодня в информационном пространстве.

Поставленное в исключительные условия религиозное сообщество оказывается вынужденным вырабатывать новые практики, чтобы приспособиться к возникшим условиям для удовлетворения своих духовных потребностей. Исследовательским вопросом стало выявление изменений в религиозных практиках российских католиков на примере трех московских приходов, произошедших вследствие ограничений пандемии, прежде всего изоляции. С этой целью нами использовались методы качественных интервью с верующими, наблюдение в приходах, анализ материалов социальных сетей. Исследование захватывает три периода - период строгих ограничений, препятствующих посещению храмов (февраль - июнь 2020 года), время, когда ограничения на свободное передвижение по г. Москве были постепенно сняты (хотя, например, определенные ограничения сохранялись для категории пожилых граждан), но оставалась опасность заражения, и сохранялся страх перед посещением публичных мест (июль 2020 - март 2022 года), и период снятия ограничений (2022 - 2023 годы). Исключительная ситуация, связанная с ограничением возможности посещения храмов, невозможностью участвовать в св. мессах, повлияла на развитие новых практик, среди которых мы выделяем просмотр трансляций и записей богослужений и мероприятий, включая пасхальные богослужения, «духовное причастие», ежевечернее онлайн-благословение архиепископа, широкое общение и обсуждение проблем в социальных сетях, а также «вынужденную» организацию верующими пасхального торжества 2020 года в домашних условиях, без возможности приезда в церкви. Непривычную для себя среду трансляций и социальных сетей были вынуждены осваивать пожилые прихожане, для которых именно изоляция оказалась зачастую решающим фактором обращения к новым навыкам дистанционного общения. После снятия ограничений верующие вернулись в приходы на привычные богослужения, однако некоторые приобретенные за время пандемии практики сохранились, хотя и утратили свою интенсивность. Анализируя религиозные практики в контексте медиакоммуникации, мы можем проследить изменения в религиозных практиках российских католиков на примере трех московских приходов, отследить на протяжении периодов ограничений, связанных с пандемией, и выхода из них, устойчивость этих новых практик в условиях, не требующих более строгого применения онлайн-практик. Результатом исследования стало выявление новых практик, позволяющих в дальнейшем изучение трансформации сообщества российских католиков.

В статье рассматривается проблема репрезентации образов И. В. Сталина и сталинской эпохи в официальном государственном и православном дискурсах, проводится их сравнение, оценка степени взаимовлияния друг на друга, выявляются основные точки «напряженности» в этих нарративах. В условиях общей актуализации мемориальной повестки и по-прежнему высокого символического капитала событий, связанных с этим периодом, для большей части российского общества, включения их в формируемую гражданскую религию важно обратить внимание на возможные риски сосуществования этих двух нарративов. Делается вывод, что потенциальная конфликтность этих политик памяти связана прежде всего с противоречиями «постсоветских» и «несоветских» дискурсов. В заключение предлагаются концептуальные установки для государственной политики памяти, которые могли бы нивелировать выявленные риски.

Эфесский собор 431 г. дал начало формированию в Римской империи и христианской церкви института Вселенского собора. В IV - начале V в. эпитет «вселенский» время от времени прилагался только к Никейскому собору 325 г. Последующие Соборы, вне зависимости от их значимости и представительности, не претендовали на статус «вселенского» и не прилагали к себе этого эпитета, чтобы подчеркнуть уникальность и особый статус Собора в Никее. Первая сознательная попытка приложить к своему Собору эпитет «вселенский» и уравнять его статус и значимость с Никейским была предпринята епископами во главе с Кириллом Александрийским в Эфесе. Настоящая статья представляет собой анализ актов Собора 431 г., с целью выявить обстоятельства, которые побудили сторонников Кирилла Александрийского применить к их Собору эпитет «вселенский» и заявить о его равнозначности Никейскому собору 325 г. Показано, что это было сделано в ситуации раскола, когда приверженцы Иоанна Антиохийского открыли в Эфесе свой Собор, отказавшись признать легитимность решений Кирилла Александрийского и его сторонников в отношении Нестория Константинопольского и его вероучения. Обе партии, считавшие легитимным Собором себя, а противников называвшие «отступническим синедрионом», вынесли друг другу осуждение, а затем апеллировали к императору. В этой ситуации Собору Кирилла Александрийского было необходимо продемонстрировать, что именно он является легитимным, а его решения - правомерными. Использовав прибытие римских легатов и их присоединение к решениям первой соборной сессии, сторонники Кирилла объявили свой Собор общим Собором Востока и Запада и, как следствие, вселенским. Именно с момента присоединения римских легатов к приговору против Нестория, Собор Кирилла Александрийского начинает использовать в своих документах эпитет «вселенский» наряду с эпитетами «святой и великий». Как следствие, возникает идея о Вселенском соборе не как о разовом событии, а как об особом институте, обладающем высшим вероучительным и церковно-политическим авторитетом, которая затем окончательно утверждается на Эфесском соборе 449 г. и Халкидонском соборе 451 г.

В статье рассматриваются цели и средства византийской дипломатии на начальном этапе церковного собора в Констанце. Накануне собора римский король Сигизмунд Люксембург и Венеция заключили перемирие, но скрытая борьба между ними продолжалась. Сигизмунд видел свою цель на соборе в создании антитурецкой коалиции для организации крестового похода, который стал бы средством принуждения Венеции к миру на его условиях. Анализируя мотивы византийского императора Мануила II Палеолога, автор статьи отрицает его намерение добиться на соборе создания союза с Западом против турок. Концепция исследования основана на утверждении, что Византия стремилась занять центральное место в интересах трех ключевых игроков (короля Сигизмунда, Венеции и турецкого султана Мехмеда I). Решение этой задачи позволяло византийскому императору привести указанные силы в состояние управляемого им равновесия. Автор статьи выявляет два основных инструмента, которые использовала византийская дипломатия для достижения своей цели. С одной стороны, греки сознательно провоцировали на Западе слухи о симпатиях императора к церковной унии и альянсу с римским королем. С другой стороны, они демонстрировали теоретическую возможность союза с османским принцем Мустафой. Таким образом византийцы одновременно оказывали нужное им влияние как на Венецию, так и на султана. Как следствие, они привязали к своему правителю интересы всех ключевых игроков на международной арене. Раскрываются причины пребывания на Констанцском соборе византийского дипломата Мануила Хрисолоры. В расправе над Яном Гусом усматривается попытка противников Сигизмунда, за которыми стояла Венеция, не допустить обсуждение вопроса о церковной унии с Византией.

В статье рассматриваются церковно-политические процессы в ходе первого этапа III Вселенского собора в Эфесе в конце июня - начале июля 431 г., завершившегося соборным осуждением патриарха Нестория Константинопольского. На основе сравнительно-критического анализа актов III Вселенского собора изучается роль в этом процессе папы Целестина I, отправившего на Собор своих легатов. В работе исследуются акты, посвященные соборным заседаниям 10-11 июля 431 г. и отражающие участие прибывших римских легатов в работе Собора. Специальному анализу подвергнуты документы, представленные папскими представителями, - личное послание папы Целестина Собору и инструкции, данные им легатам. Внимание уделяется анализу высказываний легатов в ходе заседаний, поскольку они имеют важное идейное содержание, отражающее видение «апостольским престолом» своего места среди поместных Церквей и пределов папской юрисдикции. Изучаются и описываются процедурные моменты, связанные с принятием Собором как самих папских легатов, так и озвученной ими позиции римского престола относительно вопроса осуждения Нестория. Изучается и реакция на заявления легатов участников Собора, в том числе его председателя - Кирилла Александрийского и других первенствующих епископов. Автор приходит к выводу, что, несмотря на озвученные легатами декларации папского первенства и главенства в вопросах церковного суда, Собор не признал папского лидерства и посредством ряда процедурных мер, а также в своем конечном коммюнике продемонстрировал равное положение римского епископа среди других епископов Римской империи, представленных на Соборе.

В статье исследован духовный опыт узниц ГУЛАГа: сохранение православных традиций, примеры благочестия и проявления милосердия.

Автор делает краткий очерк истории мемориализации Тесницкого леса, в котором в годы репрессий 1930-х годов проводились массовые расстрелы. Отмечая роль государственных и общественных организаций в проведении поисков имен репрессированных и создании мемориального комплекса в Тесницком лесу, автор обращает особое внимание на труды в этом направлении структур Тульской епархии. В научный оборот вводятся материалы архива Свято-Сергиевского храма, при котором действует Православное молодежное движение; именно его члены под руководством автора статьи провели ряд работ, посвященных увековечению памяти новомучеников.

Статья посвящена исследованию содержания белорусской школьной учебной литературы, в которой содержится описание появления, функционирования и упразднения Брестской церковной унии. Время издания учебных пособий (2017–2021) ограничено этими датами, поскольку в момент написания статьи именно по учебникам, изданным в указанные годы, проходят обучение белорусские школьники. Преподавание истории в белорусской школе разделено на два концентра. Первый концентр (5–9-й классы) представляет историю на более простом уровне, обращая больше внимания на факты, даты, описания событий. Второй концентр предлагает посмотреть на историю на более теоретическом уровне, обращая внимание на причинно-следственные связи и тенденции.

Для понимания того, каким образом Брестскую церковную унию школьные учебные пособия представляют учащимся, необходимо проанализировать учебники обоих концентров и провести сравнение в подаче материала, а также обобщить полученные результаты.

Учебные пособия для 7-го (1 концентр) и 11-го (2 концентр) классов рассматривают введение Брестской церковной унии и её распространения до конца XVIII века. Оба учебных пособия схожи в оценках унии. Они признают, что уния навязывалась местному православному населению силой, и приводят в качестве подтверждения исторические документы. Но в обоих учебниках наблюдается попытка оправдать негативную реакцию населения в отношении унии тем, что униаты и польское правительство слишком активно применяли насилие. Оба учебных пособия предполагают, что, если бы уния вводилась более гуманными методами, массового сопротивления её принятию не возникло бы. Это противоречит историческим источникам, в которых можно найти примеры того, что сопротивление унии началось сразу, когда польская власть не успела ещё развернуть механизм принуждения. Утверждения, что уния стала барьером на пути полонизации и окатоличивания, не снабжены историческими документами, подтверждающими это. В обоих учебниках содержатся противоречия, когда авторы пытаются доказать эти утверждения. Также голословно в учебниках утверждается, что уния смогла сохранить языковые и культурные традиции народа.

В учебных пособиях для 8-го (1 концентр) и 11-го (2 концентр) классов описано развитие унии в конце XVIII — первой половине XIX века вплоть до Полоцкого церковного Собора 1839 года. Учебное пособие для 8-го класса идеологически продолжает нарратив учебного пособия для 7-го класса. Для того чтобы доказать, что масса униатов не желала возвращаться в православие в конце 1830-х годов, авторы используют документы более ранней эпохи, а также приводят исторические источники, описывающие частные случаи, пытаясь выдать их за общие тенденции. Документов, подтверждающих, что люди массово сопротивлялись решениям Полоцкого церковного Собора, нет, поэтому в учебном пособии использованы либо документы другой эпохи, либо документы, фиксирующие частные случаи.

Учебное пособие для 11-го класса более корректно описывает Полоцкий церковный Собор, т. к. оно издано после того, как белорусские власти решили скорректировать школьный курс истории после массовых протестов 2020 года.

Греко-католическая церковь в Галиции, реформированная в начале ХХ века, когда её возглавил митрополит Андрей Шептицкий, стала одной из главных опор нарождавшегося украинского национализма. Фактически вся первая половина ХХ века прошла под знаком активного участия униатской церкви в развитии украинского националистического движения. Закономерным результатом такой политической ориентации галицийского униатства стал в годы Великой Отечественной войны открытый коллаборационизм греко-католической церкви с германскими нацистами, оккупировавшими Украину. В статье рассматриваются наиболее яркие примеры такого рода деятельности униатских иерархов и духовенства. Примером наиболее циничного сотрудничества униатов Галиции с германскими оккупантами стало содействие, которое митрополит Андрей Шептицкий оказал гитлеровцам в организации вывоза украинской молодёжи на принудительные работы в Германию. Униатская церковь помогала германским нацистам даже тогда, когда обозначились очевидные признаки их грядущего поражения. В 1943 году руководство галицийских униатов оказало активное содействие гитлеровцам при создании 14-й гренадерской дивизии СС «Галичина», в составе которой воевали главным образом западно-украинские униаты. Такая лояльная по отношению к немецким оккупантам позиция должна была обеспечить униатской церкви не только благоприятные для существования при нацистском режиме условия, но и возможность прозелитизма на оккупированных восточных территориях. Однако оккупационные власти проводили на Украине сложную религиозную политику и не были склонны усиливать какую-либо отдельную конфессию. По этой причине галицийские униаты не были допущены германскими оккупантами к миссионерской деятельности за пределами Западной Украины.