SCI Библиотека

Предметом исследования в статье стал образ А. С. Пушкина как источник уникальной информации в границах биографии писателя, позволяющий провести исторически точное литературоведческое исследование и выдвинуть новое предположение о прототипе героя произведения.

В качестве материала для анализа был взят роман «Картежник и бретер, игрок и дуэлянт», открывающий «олексинский цикл» произведений Б. Л. Васильева. Характерная черта «Саги об Олексиных» - сложная, разветвленная система персонажей. Благодаря исследованию «пушкинской» сюжетной линии романа удалось выдвинуть предположение о прототипе героя произведения и доказать его, опираясь на архивные материалы переписки А. С. Пушкина и его современников.

Творческий интерес к проблеме прообраза героя обусловлен оригинальным финалом романа. Целью исследования стало определение прототипа героя романа.

Цель работы - определить место романа Ю. Домбровского «Обезьяна приходит за своим черепом» в литературном процессе 1920-1970-х гг., времени существования и развития авторского художественного сознания. Научная новизна исследования состоит в недостаточной изученности этапного для творчества Ю. Домбровского произведения. В результате анализа обнаружено, что в романе продолжаются начатые русской литературой Серебряного века поиски ориентиров духовного существования в эпоху крушения гуманизма, автором заново переосмысляются экзистенциальные темы самоубийства, безумия и взаимоотношений человека и культуры, которые найдут свое продолжение в центральных произведениях его творчества - романах «Хранитель древностей» и «Факультет ненужных вещей». Обращение к общезначимым для духовного состояния эпохи проблемам сближает роман Домбровского с произведениями экзистенциальной направленности в русской европейской литературе и выводит на знаковую для модернистской и постмодернистской культуры проблему взаимоотношений реальности и текста.

Вниманию читателей предлагается фундаментальное комплексное исследование, впервые предпринятое в новой России. Межкультурная коммуникация двух ведущих стран Европы предстаёт в аспектах современной компаративистики как важная составная часть истории русистики и германистики конца XIX и первой половины ХХ в.

Трагические годы политического и военного противостояния двух держав не отменили, как ни парадоксально, внимания, тщательного изучения и взаимного влияния друг на друга.

Коллективное исследование подготовлено ведущими учеными Института мировой литературы им. А. М. Горького РАН совместно с их коллегами из различных вузов РФ.

Единство замысла авторов научных статей закреплено в трёхчастной композиции труда: «Россия глазами немецких писателей» (аксиологически окрашенные характеристики России у немецких писателей), «“Русская” Германия - “немецкая” Россия: литературные контакты» (взаимоотношения русских и немецких деятелей культуры) и «Художественная практика: схождения, пересечения, параллели» (явления литературного взаимодействия, в процессе которого возникает общий российско-немецкий культурный текст).

Книга открывает читателю новые имена в диалоге двух культур и литератур, а также вводит в историю и современное состояние германистики, ведущим вектором которой являются русско-немецкие и немецко-русские гуманитарные связи.

Введение. В последние годы теоретики метамодерна заметили новое появление мифа в современной литературе. По мнению немецких философов, миф имеет здоровый творческий характер, без которого культура теряется. Основная цель статьи - проанализировать возвращение мифа в литературу как метамодернистского феномена. В статье отражены положения метамифа (трансформация личного опыта в миф, использование нового языка, внимание к личности). В статье проводится сравнительный анализ мифа в модернизме, постмодернизме и метамодернизме. Для достижения вышеуказанной цели исследования необходимо решить следующие задачи: отразить факторы, повлиявшие на возвращение мифа в литературу; выявить особенности метамодернистского мифа; проанализировать мифологический роман как пример современных мифопрактик.

Материалы и методы. В статье использованы описательные методы (описано возвращение мифа в современную литературу), сравнительные методы (сопоставлено существование мифа в эпоху модерна, постмодерна и метамодерна) и аналитические методы. Результаты исследования, обсуждения. В результате исследования выявлены особенности метамодернистского мифа, отражены факторы, повлиявшие на возвращение мифа в метамодернистскую литературу, сопоставлено существование мифа в трех эпохах и проанализирован метамифический роман, который помогает читателю на практике понять существование мифа в метамодернистской литературе. Результаты исследования показывают, что возвращение мифа к метамодернизму необходимо в обогащении современной литературы.

Заключение. Результаты, описанные в данной статье, будут способствовать развитию теории метамодернизма, а также могут быть внедрены в качестве научного материала в учебный процесс на филологическом факультете.

Автор исследования делает акцент на чрезвычайном разнообразии художественного, публицистического и эпистолярного наследия Максима Горького и подчеркивает мысль о том, что ядром его личности являлся талант художественного видения действительности. В поисках идентичности Горького он опирается на формулировку У. Эко, который в сущностном интерпретационном триединстве автора, текста и читателя ставит вопрос, искать ли в тексте то, что хотел сказать автор, или то, что текст говорит независимо от него. Он исходит из мысли о том, что художественный замысел - это свидетельство о мире, который в силу своей многообразной сложности постигается не в прямом выражении, а через посредство художественного образа, то есть косвенного образного метафорического выражения, а так-же берет за основу классическое определение символа как знака искусства, данное И. В. Гёте, который считал символ важнейшей определяющей частью художественного текста. В символе им подчеркивается знаковая агентность, способность к независимому и автономному «означиванию». Отмечается особый нарративный талант Горького, заключающийся в том, что благодаря его феноменальной памяти детальные ситуативные фрагменты наблюдаемой реальности трансформируются в реальность вымышленную, в которой они оказываются представлены глазами наблюдателя-нарратора и персонажей. Горький ориентируется на те жанры повествования (рассказ, очерк, повесть), которые наиболее полно отвечают его художественной природе. В его творчестве доминирует жанровый принцип драмы, существенным признаком которого является создание иллюзии яркой зрелищной непосредственности и неопосредованности, во взаимодействии которых и создается драматическая сцена. Горьковское повествование представляет собой длинный ряд сцен, эпизодов и ситуаций, что часто считается недостатком эпического жанра. Однако в этой последовательности Горький позволяет живой реальности перелиться в художественный мир и предстать как реальность сама по себе. Линейная цепочка драматических сцен и взаимодействие автора с «фиктивным» планом рассказчика и персонажа, разворачивающиеся в пространстве-времени драматического высказывания, это проявления своеобразного художественного видения писателя.

Анализируется процесс формирования московской традиции доктринального просвещения и дисциплинарного наставления клириков, который связан с издательской политикой Печатного двора середины - конца XVII в. За этим процессом стояли лица, осуществлявшие руководство московским книгоиздательством и непосредственно участвовавшие в подготовке новых книг, от патриарха Иосифа, Стефана Внифантьева и работавших с ними справщиков до патриарха Иоакима и Евфимия Чудовского. Цель исследования - продемонстрировать общность поисков путей религиозного просвещения клира через публикацию учительных и служебных книг в середине - конце XVII в. Материалом послужили изданные и готовившиеся к публикации на Печатном дворе книги, в которые включались тексты, адресованные церковнослужителям. По содержанию это либо образцы катехизического просвещения и морально-этического назидания клириков, либо служебные регламентации, акцентирующие роль священника в понимании и точности исполнения церковного правила и в конечном итоге - в становлении спасительного пути каждого прихожанина: «Альфа и Омега» (1647-1652), «Поучение святительское новопоставленному иерею» (1649), «Известие учительное» (1699), служебники и требники (1646-1699). Все новые тексты, независимо от времени и конкретных обстоятельств введения их в московские книги, объединяли единство замысла и обращение создателей к посредничеству югозападнорусской книжной традиции в формировании основанного на обладании свободным знанием московского богословия и его воплощении в служебной практике. Отмечается особое значение вышедшего в 1646 г. Требника киевского митрополита Петра Могилы. Книга послужила источником для московских публикаций. Анализ новых текстов в составе не только учительных и канонических сборников, но и богослужебных книг позволил установить извлечения из этого компендиума в московских изданиях середины XVII в., выпущенных под патронажем Стефана Внифантьева. Выявлены прямые параллели к содержанию и композиции, а также дословные совпадения в цитации этого источника между дисциплинарно-учительными текстами и поучением клирикам, созданным Евфимием Чудовским. Исследование представленных материалов позволило сделать заключение о единстве и непрерывности линии дисциплинарного и доктринального просвещения клира через апелляцию к соседней духовно и конфессионально близкой традиции, несмотря на все особенности ее формирования. На каждом этапе этого движения возникали вопросы легитимности вероисповедных практик и обеспечивавших эти практики служебных текстов, изданных в украинских и белорусских типографиях. Но эти вопросы искусно снимались как носителями этой традиции, так и московскими проводниками югозападнорусской религиозной культуры, которые стремились найти убедительные и подчас компромиссные способы доведения нового материала до читателей.

В статье рассматриваются интерпретации некоторых памятников архитектурного и археологического наследия Крыма, возникшие в Новое время. Путешественники-христиане, описывавшие в XVII-XIX вв. Крымский полуостров, пришли к выводу, что наиболее выдающиеся соборные мечети были перестроенными церквями. Они исходили из убеждения в неспособности мусульман создать столь величественные сооружения, а также из их умозрительных представлений об архитектуре. Дополнительный импульс этим рассуждениям придало присоединение Крыма к России. Сказывалось отсутствие точных знаний о ранней христианской истории региона и истории архитектуры в целом. После присоединения Крыма к России некоторые авторы независимо друг от друга пришли к мысли о том, что средневековые «пещерные» города и монастыри были звеном в культурных и религиозных связях между Византией и Русью. Основанием для таких выводов стало визуальное сходство между искусственными пещерами Крыма и Святогорского и Киево- Печерского монастырей. Проанализированные сюжеты говорят о попытках отыскать «древнейшее прошлое» крымского христианства, не имевших отношения к исторической реальности. Однако такого рода суждения характеризуют особенности мышления представителей интеллектуальной элиты Нового времени.

Статья посвящена исследованию др.-исл. heimr ‘мир’ и его дериватов (среди которых топонимы со вторым компонентом -heimr) в древнеисландской «Старшей Эдде», предполагающем всесторонний анализ семантики изучаемых слов, а также роли соответствующего концепта в эддической мифопоэтической модели мира. Метод исследования данной лексемы и ее производных сформировался на базе тезаурусного описания фольклорного слова, а также изучения многозначности эпического текста и лексикологических штудий ряда ключевых концептов в древнеиндийской «Ригведе». Комплексный подход, применяемый при анализе эпического слова, учитывает различные факторы: статистику (количество дистрибуций), грамматику (анализ падежной парадигмы), синтаксис (выявление предикатов, выполняющих определенные функции), этимологию, способную к актуализации семантической мотивировки слова, мифологию, обнаруживающую его тяготение к тем или иным мифологемам, мотивам, сюжетам, поэтику, реализующуюся при помощи звуковой игры (аллитерации, анаграммы, повторов) и определяющую взаимодействие лексем в тексте, а также экстралингвистический «мир вещей», устанавливающий связь между языковым знаком и денотатом. На основании более чем трехкратного преобладания форм ед. ч. (28 единиц) по сравнению с формами мн. ч. (8 единиц) можно реконструировать, во-первых, наличие нескольких миров в эддической мифопоэтической модели мира на первоначальном этапе, во-вторых - путь эволюции от совокупности однотипных объектов к некоему единству, целостности, которые достигаются в результате их объединения. Иными словами, вполне вероятно такое семантическое развитие: ‘жилища великанов’ (мн. ч.: iǫtna heimar) → ‘Жилище великанов’ = ‘Мир великанов’ (ед. ч.: Iǫtun-heimr). Др.-исл. heimr отождествляется с универсальной моделью мира в виде мирового древа (девять миров = девять корней древа предела в «Прорицании вёльвы»); участвует в эддической концепции хронотопа (мировое древо с его корнями (= мирами) описывается «внизу под землей», т. е. до момента своего возникновения); способен к темпорализации, приравнивается к временнóму понятию «век» (др.-исл. ƍld); антропоцентрически ориентирован.

В данной статье рассматриваются архитектурные объекты как важный составной элемент образа Харбина в романе Чи Цзыцзянь «Дым клубится над огнем». Писательница создает широкую архитектурную панораму города, включает в повествование различные типы городских построек, которые не только выполняют функцию фона для развития сюжета и места действия героя, но и становятся предметом восхищения и любования героев. Чи Цзыцзянь описывает реально существующую архитектуру Харбина, создавая некий «литературный макет» города, особое внимание она уделяет историческим объектам, тем самым выражая свою активную позицию по их сохранению и бережному использованию. Особая роль в романе отводится образам жилых домов, которые помогают писательнице раскрыть кипучую и многогранную жизнь большого города, изобразить характер и судьбы героев. Автор предлагает свою классификацию архитектурных объектов романа и анализирует связанные с ними темы и мотивы.

В работе предпринимается анализ стихотворения «Хахаха» китайского поэта Цао Сэна. В качестве материала выступает оригинальный текст произведения и вариант его перевода, выполненный автором данной статьи. В контексте диалога между русским и китайским литературным полем, современные поэтические практики позволяют зафиксировать ключевые знаки стремительно трансформирующейся реальности и выявить существующие проблемные зоны языковых процессов в их сложности и динамике. Фокусировка на актуальном тексте позволит не только зафиксировать текущее положение состояние современной китайской поэтической традиции (сдвиги в тематике, образных доминантах, речевых регистрах и др.), но также послужит сближению литературных дискурсов России и Китая. Основное внимание в разборе произведения уделяется особенностям употребления в стихотворении иероглифа «ха» (哈). К краткому рассмотрению предлагаются стиховедческий, лексический и герменевтический уровни текста. В методологическом отношении работа с одной стороны наследует общие положения теоретических школ точного стиховедения М. Л. Гаспарова и поэтики выразительности А. К. Жолковского, а с другой - учитывает новейшие наработки в области поэтического перевода с китайского на русский. Результатом исследования является подбор и описание конкретных приемов для успешной трансляции коммуникативного и эстетического содержания произведения. Так, общий разговорный тон повествования передается с помощью использования просторечий, а для авторских неологизмов может быть подобран как нормативный (словарный), так и «креативный» («авангардный») аналог. Выбор же общей стратегии невозможен без учета опыта интерпретации стихотворения, несводимого к описанию «внешнего сюжета» и раскрывающегося в полной мере лишь при установлении меры подобия между планами выражения и содержания. В заключении делается вывод о необходимости применения комбинированной и многоаспектной стратегии перевода для работы с «гибридным» по форме поэтическим текстом.