Эта книга является первой из трех в серии, посвященной этническим, региональным и национальным конфликтам в бывшем Советском Союзе. Все три книги представляют собой сборники статей, появившиеся в результате осуществления коллективного научного проекта с участием пятидесяти исследователей из Западной и Восточной Европы, Кавказа и Центральной Азии.
Научный проект финансировался Международной ассоциацией по содействию сотрудничеству с учеными из независимых государств — бывших советских республик (ИНТАС). ИНТАС — институт, поддерживаемый и финансируемый всеми пятнадцатью государствами — членами Европейского Союза (ЕС), а также Швейцарией и Норвегией, с целью содействия научно-техническому сотрудничеству по линии Восток — Запад с бывшими республиками Советского Союза. Лишь страны Прибалтики, для которых Европейским Союзом были разработаны проекты научного сотрудничества иного типа, не представлены в программах ИНТАС.
Рассмотрены обстоятельства, основные причины и цели подписания Францией и Польшей в 2025 г. Нансийского договора о дружбе и сотрудничестве и его содержание. Изучение соглашения вписано в два сравнительных контекста: исторический — польско-французских отношений после 1991 г., переживших подъемы и спады, и пространственный — политики Франции при Э. Макроне, нацеленной на подписание с Германией, Италией, Испанией и Португалией договоров, обновляющих их партнерство. Показано, что договор в Нанси призван закрепить очередное потепление польско-французских отношений, связанное с украинским конфликтом и неуверенностью сторон относительно будущей внешней политики США. Анализ содержания договора показывает, что по сравнению с предыдущим договором 1991 г. франко-польское партнерство серьезно укрепилось, а стороны видят друг в друге важную опору в свете противоборства с Россией, но воздерживаются от каких-либо новых гарантий безопасности. Сравнение Нансийского договора с четырьмя аналогичными текстами показывает, что Польша вовлекается в круг близких партнеров Франции в ЕС, но все же заметно «отстает» по степени сближения от Германии и отчасти — от Италии и Испании. Авторы заключают, что договор создает новые возможности для сотрудничества Франции и Польши, но их дальнейшая степень сближения зависит прежде всего от политической воли лидеров стран. Выдвинуто предположение, что договор может означать ставку Франции на Польшу как на ведущую державу в Восточной Европе, но окончательно судить об этом можно будет только после урегулирования украинского конфликта.
Цель этой книги—в сжатой форме представить современную историю шведской политики. В центре внимания автора—некоторые важнейшие внутри- и внешнеполитические события, начиная с установления демократии и введения парламентской формы правления до вступления Швеции в Европейский союз в середине 1990-х гг. Однако мы попытались не только рассказать, но и—как указано в подзаголовке книги—ответить на вопрос, что было главным для шведской политики этого периода—конфликты или согласие.
Некоторым может показаться нелепым начинать разговор о конфликтах в отношении современной шведской политической истории, которая всегда отличалась своим спокойным и мирным развитием. Реформы проводились постепенно, а важные решения принимались при широкой поддержке политических партий. Масштабы политических баталий были незначительны, а по-настоящему драматические события—немногочислены.
Развитие научно-технологического прогресса в контексте трансформации международных отношений в XXI в. выдвинули на первый план проблему отношения к искусственному интеллекту в мире. Вопросы этики, права, попытки сформулировать свое видение ситуации, характерны не только для государств, но и для международных организаций. Автор данного исследования своей целью поставил оценку деятельности универсальных и региональных международных организаций в области урегулирования вопросов, связанных с проблемой искусственного интеллекта в международных отношениях. Тема искусственного интеллекта, несомненно, давно обрела глобальный характер. Появление новых угроз и вызовов человечеству несомненно ставит дилемму перед мировым сообществом о той роли, которую искусственный интеллект будет играть в этих процессах. Станет ли это созидательным воплощением, или искусственный интеллект будет носить разрушительную направленность? Ответ на этот вопрос еще не найден. Тем не менее, мы может говорить об ответственности международных организаций, и о том факте, что сейчас активно предпринимаются действия, направленные на закрепление норм в отношении искусственного интеллекта. Так, например, Организация Объединенных наций являясь универсальной международной организацией не могла пройти мимо феномена искусственного интеллекта, так же, как и региональные организации. В этом контексте представляется особо актуальным проанализировать те первые шаги, что делаются в этом направлении, особенно учитывая сложные международные отношения между Россией и недружественными государствами и организациями. Все это необходимо для понимания всех изменения ситуации, связанных с искусственным интеллектом на мировой арене.
Несмотря на то что в этом году НАТО отмечает свой 75-летний юбилей, споры вокруг сущности и природы Североатлантического альянса, его роли в международных отношениях вообще и архитектуре европейской безопасности в частности не утихают до сих пор. Особенную актуальность эти дискуссии приобретают сейчас, когда система международных отношений вступила в период глобальной трансформации. Проблема осмысления феномена НАТО дополнительно осложняется тем обстоятельством, что на протяжении долгой истории альянса его организационные и идентитарные аспекты также неоднократно подвергались достаточно серьезным изменениям. Для того чтобы приблизиться к пониманию логики и динамики этих изменений, в данной статье предпринимается попытка выявить и проанализировать ключевые особенности политики партнерства НАТО в постбиполярную эпоху в контексте гибкой системы партнерских связей «коллективного Запада». Автор приходит к выводу, что после окончания холодной войны Североатлантический альянс столкнулся с серьезным кризисом идентичности и взял курс на радикальное расширение своего функционала, в том числе в рамках политики партнерства, за счет включения в него вопросов посткризисного регулирования, гуманитарной и гендерной безопасности, публичной дипломатии, изменения климата и т. д. Всё это свидетельствовало, на первый взгляд, об уверенной и последовательной трансформации НАТО из традиционного военно-политического объединения в «сообщество безопасности». Однако конфликт на Украине и глубокий раскол между Россией и Западом, которые во многом были спровоцированы именно специфическими установками политики партнерства и расширения НАТО, вновь вывели на первый план в процессах формирования коллективной идентичности блока традиционную бинарную логику «свой» — «чужой» и позиционирование себя в качестве прежде всего военного альянса.
Одна из важнейших проблем, с которой столкнулась Россия после холодной войны при отстаивании своих национальных интересов, была связана с ее стремлением найти свое место в европейском порядке в условиях доминирования коллективного Запада и его институтов. Североатлантический альянс (Организация Североатлантического договора, НАТО) не только не был распущен после завершения миссии, ради которой он был создан, но и стал принимать на себя новые задачи ради удержания европейских союзников в орбите США. Среди механизмов, которые использует Вашингтон в этих целях, особую роль сразу после распада биполярной системы в Европе стал играть процесс постоянного расширения НАТО, в первую очередь за счет бывших союзников СССР по Организации Варшавского договора. В настоящей статье автор ставит двойную цель: выявить логику эволюции политики НАТО по расширению на восток и оценить ее последствия для самого альянса, а также проследить изменения в официальной позиции российской стороны в контексте реализации этой политики. В первом разделе статьи выделяются основные этапы расширения НАТО в постбиполярный период. Отмечается, что западные страны, рассматривая принцип «открытых дверей» как продолжение политики сдерживания в новых геополитических условиях и получая по мере его реализации конкретные военно-политические дивиденды, в определенный момент осознали невозможность быстрого принятия государств постсоветского пространства в НАТО и переключили внимание на регион Северной Европы. Во втором разделе анализируется реакция России на маневрирование альянса. Подчеркивается, что постепенно обеспокоенность российского руководства возможной маргинализацией страны в евро-атлантических институтах сменилась политикой силового противодействия принципу «открытых дверей», по мере того как альянс выходил за рамки зоны своей традиционной ответственности. В заключение автор приходит к выводу, что расширение НАТО оказало неоднозначное влияние и на систему европейской безопасности, и на сам альянс. С одной стороны, оно дало США новые возможности для проекции мощи и закрепления статуса гегемона в Европе. С другой стороны, целесообразность и эффективность такой политики на современном этапе ставятся под сомнение коллективным Западом, столкнувшимся с рядом серьезных вызовов как в Европейском регионе, так и за его пределами. В условиях этой неопределенности, по мнению автора, НАТО будет постепенно отказываться от принципа «отрытых дверей» в пользу более гибких форматов военно-политического взаимодействия со странами, не являющимися членами блока.
Рост международной напряженности в последние годы ставит перед руководством Европейского союза острые вопросы о перспективах как внутреннего развития объединения, так и его глобального позиционирования. В этом контексте особый интерес представляет анализ санкционной политики ЕС как ключевого инструмента его внешнеполитической стратегии. Подобный анализ может помочь не только выявить специфические особенности Евросоюза как субъекта рестрикций, но и приблизиться к пониманию современных тенденций эволюции данного интеграционного объединения в целом. В первом разделе рассмотрены ключевые институты, ответственные за разработку санкционной политики ЕС, а также принципы и механизмы принятия и имплементации соответствующих мер. В качестве отличительных маркеров политики санкций ЕС автор выделяет ее адресный и ценностно-ориентированный подход, стремление к многосторонности и внимание к вопросам гуманитарных исключений. Во втором разделе прослежена эволюция санкционной политики ЕС в период с 1992 по 2022 г. Показано, что уже в 2010-е годы обозначилась тенденция к переходу от использования ЕС санкций как прежде всего средства донесения до адресата определенного политического послания, призванного способствовать защите прав человека и демократических ценностей, к их применению в качестве инструмента экономического давления. Одновременно громко заявляют о себе противоречия с США по вопросам вторичных санкций. Всё это подталкивает руководство ЕС к осознанию необходимости укреплять санкционную политику и стратегическую автономию. В третьем разделе проанализированы ключевые аспекты начавшейся в 2022 г. качественной трансформации санкционной политики ЕС. Автор отмечает, что наряду с резким увеличением объема санкционных ограничений против России в связи с проводимой ею специальной военной операцией на Украине важнейшим элементом этой трансформации стала активизация борьбы ЕС с обходом санкций. Всё это говорит о растущей готовности Брюсселя, прежде осуждавшего практику экстерриториальных санкций, пойти на применение санкционных мер за пределами своих территориальных границ. Одновременно наметилась тенденция к значительному усилению роли Еврокомиссии в разработке ограничительных мер, что существенно меняет институциональный баланс внутри ЕС в ее пользу, способствуя усилению наднационального начала. Перспективы реализации этих тенденций во многом будут зависеть от международного контекста и способности объединения согласовать между собой широкую палитру интересов государств — членов ЕС.
Политические и экономические итоги 2023 года - это дальнейшее нарастание неопределенности и многовариантности мирового развития. Вместе с тем в 2023 г. стала очевидной невозможность возврата в «дивный старый мир». Препятствием для этого стали не Россия и не Китай, а вся объективно сложившаяся совокупность международных отношений, в том числе в экономической сфере. Авторы сознательно не затрагивают проблематику СВО, так как исходят из того, что это не причина, а следствие накопленных противоречий глобального масштаба.
Цель статьи состоит в том, чтобы определить является ли геополитическое позиционирование Европейского союза (ЕС) и дискурс «цифрового суверенитета» отказом от нормативного проекта ЕС. Объектом исследования является нормативная сила ЕС. Предметом исследования является цифровая политика ЕС. Автор рассматривает положения теории нормативной силы Яна Маннерса и приводит критику теории другими исследователями. Особое внимание уделяется принципам действия нормативной силы Евросоюза в цифровой политике. Также рассмотрены легитимность нормативной силы ЕС через теорию ролей, геополитизация цифровой политики ЕС и влияние геополитического поворота на нормативную силу ЕС. В статье обсуждается концепция «цифрового суверенитета» в контексте нормативной силы и сочетаемости геополитического ЕС с прежним образом. Дискурс «цифрового суверенитета» ЕС анализируется как попытка активировать новую международную норму в противовес моделям регулирования Интернета в Китае и США. Приводятся аргументы в пользу мнения, что «цифровой суверенитет» - новое проявление нормативной силы ЕС. В работе применены методы теоретического исследования, а именно: анализ, синтез, абстрагирование, обобщение, индукция, дедукция и классификация. Новизна исследования заключается в анализе нормативной силы Европейского союза в контексте регулирования цифровой политики и создания новых стандартов управления цифровой сферой. Вкладом автора в исследование темы является рассмотрение нормативной силы ЕС через призму теории ролей и проявления адаптивности по отношению к внешним вызовам. Новизной исследования является анализ “цифрового суверенитета” как проявления нормативной силы ЕС. Основным выводами приведенного исследования являются: 1) Новый геополитический курс ЕС в цифровой политике не означает отказ от нормативного проекта ЕС и смену парадигмы. Принципы могут принимать разные формы для соответствия мировой конъюнктуре, но ядро в виде европейских ценностей остается неизменным и используется как основа для создания регулирующего законодательства. 2) Использование дискурса «цифрового суверенитета» и более жесткая риторика позволяют ЕС вписаться в новый геостратегический мир и получить возможность и дальше экспортировать европейские ценности и стандарты. 3) «Цифровой суверенитет» - дискурсивное выражение нежелания ЕС занимать одну из крайних позиций, олицетворенных в подходах США и Китая.
Целью исследования является анализ текущего состояния и среднесрочных перспектив развития экономики России на основе ее внешнеторговых взаимодействий. Выявлено, что российская экономика характеризовалась высокими рисками для инвестирования и барьерами внешнеэкономических взаимодействий, а также зависимостью от динамики мировых цен на сырьевые товары, составляющие основу ее экспорта. Показано, что в 2014-2023 гг. Россия столкнулась с санкциями (вначале - с «локальными», далее - с «широкомасштабными»), в результате которых увеличились риски функционирования ее экономики при смещении внешней торговли с европейского рынка в пользу дружественных государств: Китая, Индии, Турции, некоторых постсоветских стран и Бразилии. Выявлено, что по причине проявления эффекта «ловушки большой страны» ключевым фактором развития экономики России в среднесрочном периоде является динамика цен на сырую нефть, даже в условиях санкций. На основе международного и российского прогнозов показаны сценарии развития российской экономики в среднесрочной перспективе, основными параметрами которых является динамика цен на сырую нефть на мировом рынке, а также влияние государственной политики.