Статья посвящена историческим истокам русофобии в Европе, которая начала формироваться в XV веке. В статье рассматривается сложность процессов зарождения русофобских настроений, выявляются их корни в долгосрочных исторических контактах между Русью и Западной Европой, изменениям в политической и религиозной сферах. Выявляется специфика русофобии, которая формировалась в разных западных странах. После монгольского нашествия и периода ордынского ига Русь утрачивала свои связи с Западной Европой, что при “переоткрытии” России способствовало формированию негативных стереотипов о русских. Кроме того, акцентируется внимание на последствиях политических событий, таких как Кревская уния и взаимоотношения между Москвой и Литвой (а позже и Польшей), которые углубили пропасть между Россией и Западной Европой. Сложная династическая и религиозная политика Литвы и Польши привела к дополнительным конфликтам с Россией, что формировало взгляды западных авторов на Россию сквозь призму экзистенциального русско-польского противостояния. С приходом европейских путешественников в Россию начали возникать негативные мифы о русских, такие как грубость, пьянство и “рабская природа” народа. Эти мифы часто основывались на поверхностном восприятии чужестранцами русской культуры и обычаев.
Настоящая статья посвящена осмыслению особенностей манипулятивного воздействия на современную молодежь со стороны различных субъектов общественной жизнедеятельности, апробирующих на ней самый разнообразный спектр политических, социально-психологических и социальных технологий. Различные субъекты социального манипулирования (отдельные личности, их группы в виде антисистем, олигархические структуры, политические партии и движения, а также общественные объединения и НКО, тоталитарные религиозные секты и деструктивные культы, спецслужбы иностранных государств и международные организации) на протяжении веков воспринимали молодежь как средство-ресурс для достижения своих корыстных политических целей.
Результатом такого рода манипулятивного воздействия явились различного рода “молодежные бунты”, “молодежные”, “сексуальные”, “субкультурные”, “контркультурные”, “бархатные”, “цветные” революции и государственные перевороты.
Для успешного запуска механизма социального манипулирования молодежью манипуляторами первоначального создавался своеобразный “культ молодежи” (“духовная педократия” — в терминологии С. Н. Сыромятникова и С. Н. Булгакова). Затем, они прививали молодежи протестный стиль поведения, используя данную технологию для направления энергии молодых людей против систем традиционных духовно-нравственных ценностей, традиционных религиозных, социальных, политических систем, традиционных институтов социализации и отношений, тем самым нанося непоправимый вред процессу духовного и социального развития молодых людей.
Настоящая статья посвящена актуальной проблеме — социальному управлению поведением личности, значимая роль в которой выводится из конкретных стереотипов, в основе которых лежит реальный психологический феномен генерализации, обобщения, схематизации данных индивидуального и исторического опыта. Автор анализирует правила термина, которым первоначально называлась плоская или круглая металлическая пластина, представляющая точные последствия типографского набора, обосновывает обоснование его метафоризации на наших представлениях о мире, себе и других людях. В обыденной речи слово стереотип означает обобщенное, упрощенное и иногда предвзятое представление о группе людей или явлении, которое лежит в основе жизненного опыта или обнаруживает через культурную среду и различные средства информации, что обуславливает его распространенность в социальных процессах и явлениях. В общественных науках часто встречается понятие «социальный стереотип» — схематизированный, стандартизированный образ или представление о социальном объекте, обычно эмоционально окрашенное и продолжающее устойчивое сопротивление. В широком смысле данный эффект оборота ввел Увел. Липпман в работе «Общественное мнение». В статье, в систематизированном и последовательном виде раскрыто понятие стереотипов У. Липпмана, а также дифференцированы современные исследования стереотипов, которые опираются на несколько разноплановых подходов. Представители первой встречи делают акцент на негативных аспектах стереотипов. В рамках этого стереотипа стереотип достаточно часто отождествляется с предвзятыми мнениями, предрассудками и даже патологическими явлениями в общественном порядке. Сторонники второй связи делают акцент на важности конструктивных — когнитивных свойств и аспектов стереотипов и наделяют последние функциональными значениями.
По мнению автора, такая противоречивость опирается на амбивалентную природу как самого стереотипа, так и процесса формирования стереотипов — стереотипизации, которая постоянно обосновывается в материальных статьях. Механизм стереотипизации основан на малых особенностях, состоящих в том, что какая-либо предлибо явления категоризации, после чего существует непосредственно. На самом деле этот механизм отличается от научных схем упорядочивания мира, которые выражаются, например, в процессах «типизации» или «моделирования» — стереотипизация всегда включает в себя оценку, часто эмоциональную, какую-либо предвзятость или предвзятость. Эта характеристика, в свою очередь, зависит от целого ряда факторов, носит необъективный характер и обладает свойством однозначности.
С одной стороны, стереотипы включают в себя социальные и психологические функции, помогая людям быстро ориентироваться в социальном мире и экономить когнитивные ресурсы. С другой стороны, они не только наблюдают преобразованное, ущемленное восприятие реальности, но могут реально влиять на индивидуальное поведение в отношении представителей тех или иных социальных групп и, в конечном счете, существенно обуславливают социальное поведение.
Статья посвящена новым материалам в виде археологических комплексов, полученных из раскопок катакомбных погребальных сооружений могильника Культобе в Южном Казахстане I-IV вв., которые в историческом, этнокультурном и хронологическом контекстах связаны с государством Кангюй. Исследования иллюстрируют факт функционирования «Т»-образных дромосных катакомб с коллективными погребениями в качестве семейных (клановых) склепов, в которых практикуют разновременные впускные захоронения в рамках религиозного дуализма и других верований (культ огня) со сложной обрядностью (имитация в подземной конструкции «потустороннего жизненного пространства», «жертвенная пища») и соответствующей погребальной атрибуцией. Информативно насыщенные археологические комплексы из катакомб включают керамику (столовую, кухонную и ритуальную), дистанционное оружие (фрагменты костяных накладок на лук, наконечники стрел), защитный доспех (панцирная пластина), бытовые предметы (ножи, пряжки, оселки, косметические приборы) и массу украшений: наборные ожерелья, браслеты, серьги из бус и подвесок; браслеты из бронзы, ювелирные изделия из золота и серебра (серьги, перстни). Хроноиндикаторы позволяют определить временные границы полученного нового археологического материала из катакомб могильника Культобе Южного Казахстана в пределах I-IV вв.
В статье рассматриваются погребальные комплексы гунно-сарматского времени могильника Акбулак II. Данный могильник расположен на юге Актюбинской области Республики Казахстан. В полевом сезоне 2023 года были продолжены исследования на могильнике Акбулак II, раскопаны один «гантелевидный» объект № 12 и курганы № 5, 6, 8, 9. По раскопанным объектам четко прослеживается тенденция - усложнение обрядовых черт в наземной конструкции, это дополнительное подчеркивание статуса погребенного, так как высота и размеры исследованных объектов были близки. Такую же роль играет и усложнение конструкции могильной ямы. Исследованные памятники показали значимость территории Западного Казахстана для выяснения культурогенеза кочевых сообществ эпохи Великого переселения народов. Получена представительная коллекция артефактов по вооружению, украшениям, конскому снаряжению и бытовым предметам. В целом исследованные комплексы укладываются в период второй половины II в. н. э. - III в. н. э.
Проблема земледелия ананьинской культурно-исторической области - одна из самых острых в современной археологии раннего железного века Волго-Камья. С конца XIX века и вплоть до 80-х гг. XX века считалось неоспоримым существование земледелия на этой территории уже в начале железного века. Однако в 90-е гг. XX века появляются работы, показавшие недостатки и неполную обоснованность этой гипотезы. В результате исследований последних лет удалось получить как косвенные (данные палинологии о наличии пыльцы культурных растений, информация о подсеке, присутствие в коллекциях инструментария для обработки земли), так и прямые (находки ячменя и льна) свидетельства существования ананьинского земледелия. Судя по данным AMS-анализа ячменя из Макарьевского городища, развитое земледелие существовало у населения постмаклашеевской культуры АКИО уже в VIII-V вв. до н. э.
Представлен комплексный анализ наиболее распространенного вида степных святилищ в скифское и сарматское время за 1000 лет (VI в. до н. э. - IV в. н. э.): круглых, с валами и рвами, без кровли. Такие сооружения были распространены на территории от Южного Урала и Устюрта до Днепра. Основные зоны их распространения - низовья Урала и Центральное Предкавказье. Иногда они использовались людьми более поздних культур. Это были объекты местного значения. Святилища в сакральных зонах образовывали скопления; известны и одиночные объекты, не связанные с некрополями. Рассмотрены святилища с разным оформлением внутренней площадки, среди которых - имеющие центральную яму для огненных ритуалов. Важными элементами многих сооружений были алтари, жертвоприношения лошадей, овец и быков. Во многих случаях дары специально портили и ломали, в святилища также попадали более древние артефакты. Предполагаются разные виды ритуалов в них, кроме поминальных. После закрытия святилища его часто изолировали слоем грунта или камней.
В статье представлены результаты изучения керамики, обнаруженной в процессе исследования курганов скифо-сакского периода на могильнике Чинета-2, расположенного в Краснощековском районе Алтайского края. Памятник содержит признаки погребального обряда пазырыкской и каменской культур. Изучение коллекции глиняной посуды проводилось в рамках историко-культурного подхода и основано на особенностях функционирования и распространения систем гончарной технологии. В результате исследований установлено, что керамика изготовлена из местного исходного сырья с большим количеством естественных примесей. Обжигали керамику с доступом кислорода при температуре ок. 700 °С. Многие сосуды расписаны охрой, украшены валиками и отпечатками незубчатых инструментов. Несмотря на некоторое своеобразие и наличие сосудов с необычными для комплекса чертами, керамика из могильника Чинета-2 принципиально не отличается от пазырыкской ни по форме сосудов, ни по другим признакам, но имеет аналогии в погребальных комплексах скифского времени Средней Катуни и Юго-Восточного Алтая. В коллекции из Чинеты-2 выявлено несколько пар сосудов, изготовленных, вероятнее всего, тремя группами гончаров. По ряду признаков индивидуального сходства керамики установлено, что восемь из 16 курганов сооружены в короткий хронологический промежуток времени. Полученные данные подтверждают процессы тесного взаимодействия кочевников в скифо-сакский период в Северо-Западном Алтае.
В статье вводится в научный оборот клад обрезанных вкруг куфических дирхемов, найденный в 1970-х гг. в верховьях р. Тускарь Курской области. Из его состава в Курский областной краеведческий музей поступило 60 вырезок, выполненных в своем большинстве из саманидских монет. Комплекс датируется 2-й половиной 980-х гг. Хронологическое распределение и метрология выявили его принадлежность к финальному этапу специфического денежного обращения, получившего распространение в одном из регионов Северской земли - «Посемье».
В данной статье, посвященной путевым заметкам американского востоковеда Оуэна Латтимора о Монгольско-Синьцзянском пути на верблюдах с 1926 по 1927 год, исследуются практические навыки и система знаний на этой ветви Великого Шелкового пути в начале нового времени. Благодаря подробному изучению выбора верблюжьими караванами способов передвижения, организации и разделения труда в караванах, туристического снаряжения и обеспечения безопасности, сезонности и выбора маршрута, снабжения и медицинского обслуживания, управления логистикой, рыночных операций, адаптации валютных курсов, а также сбора и передачи информации о деловых поездках, в этой статье раскрываются различные аспекты повседневных навыков, которые поддерживали функционирование Великого Шелкового пути, и показывается, как караваны верблюдов использовали эти навыки для преодоления экологической и социальной неопределенности и содействия торговле и культурным обменам. В исследовании делается вывод о том, что именно эти многолетние наработки и постоянное применение на практике навыков превратили Шелковый путь в торговую и культурную сеть по всей Евразии. Путевые заметки О. Латтимора имеют большое историческое и практическое значение для понимания этого процесса.