В статье рассматриваются возможности использования «мягкой силы» в политике для формирования и развития гражданской идентичности россиян. Акцентируется внимание не на традиционном применении «мягкой силы» в качестве инструмента внешней политики государства по созданию его привлекательного образа для зарубежных партнеров, а на её использовании в качестве ресурса успешной реализации внутренней политики государства, направленной на сохранение и укрепление традиционных российских духовно-нравственных ценностей. Автор убеждает, что «мягкая сила» должна быть нацелена на создание позитивного образа государства для собственных граждан с целью продвижения государственной политики и формирования у россиян гражданской идентичности как основы стабильности общества и национальной безопасности страны. Сравнительно недавно появившийся политический концепт «общероссийская гражданская идентичность» широко обсуждается и используется как в российских, так и в зарубежных политических кругах. Автор подчеркивает, чем больше разнообразных политических инструментов, ресурсов и возможностей государство и общество создает и использует для формирования гражданской идентичности, тем более динамично и системно она формируется как залог социально-политической стабильности и единения. Современный период исторического развития мирового сообщества требует усиления политики «мягкой силы» по созданию положительного образа многонациональной и многоконфессиональной России, особенно в сознании молодого поколения, посредством формирования ценностной системы личности на основе единой истории и культуры, традиционных общероссийских духовно-нравственных ценностей, общего языка и образования, общих представлений о семье и её роли в общественном развитии.
В условиях современной глобализации университет помимо своих классических функций по передаче знаний и подготовке профессиональных кадров для национальной экономики, привлекает в образовательный и научно-исследовательский процессы не только российских студентов, но и иностранную молодежь. За счет вовлечения иностранных студентов в общеуниверситетские мероприятия происходит их приобщение к российской политической культуре. Во многих случаях это является ярким проявлением академической дипломатии, активным актором которой является Ярославский государственный технический университет. На основе выступлений официальных лиц, научных исследований, пост-релизов международных саммитов в статье сформировано представление об особенностях стратегического сотрудничества России и стран Африки в современных условиях, в том числе в рамках отдельного университета. В работе анализируются особенности восприятия иностранными студентами российской политической культуры, рассматриваются возможные направления их политической социализации. В этой связи делается попытка изучить академическую площадку Ярославского государственного технического университета как проводника российской политической культуры за рубежом. Авторы делают вывод, что университет, реализующий образовательные, научно-исследовательские и социальные проекты, активно вовлекается в общественную дипломатию. Лидирующее положение вуза в обществе, его международная активность, высокие научные достижения позволяют внести значимый вклад в российско-африканское сотрудничество. Посредством привлечения студентов с африканского континента вуз старается заинтересовать общество другой страны своим культурным наследием, что является главной целью публичной дипломатии.
В настоящем исследовании проводится анализ этапов эволюции российского китаеведения, охватывающий временной промежуток от первой половины XIX века до начала XX века. Методология исследования предполагает анализ трудов трех выдающихся синологов: Н. Я. Бичурина, В. П. Васильева и В. М. Алексеева, а также дальнейший анализ научных течений, следующих из их значимых вкладов в развитие китайской культуры, языка и российского китаеведения. Начиная с XVIII века в России активно использовались прямые переводы с китайского и маньчжурского языков для анализа словесных и культурных текстов Китая. Систематические исследования охватывали широкий спектр аспектов, включая, но не ограничиваясь классической литературой, народной культурой, конфуцианством, даосизмом и религиозными убеждениями. В результате этого плодотворного научного труда появилось значительное количество монографий, охватывающих разнообразные сферы исследования. Однако несмотря на широкий диапазон этой активности, следует отметить, что формирование научных школ, посвященных китаеведению, удалось полноценно завершить только в XX веке. Этот период придал новый импульс развитию уникального научного направления в России, выраженного в формировании концептуальных и методологических подходов к изучению китайской культуры и языка. В свете вышеописанных усилий российское китаеведение предстает как сложная историческая динамика, где традиции, заложенные выдающимися учеными, сыграли ключевую роль в формировании фундаментальных научных принципов. Одновременно становление китаеведения стало результатом гармоничного сочетания исследовательского усилия, методологической эволюции и научного наследия, оставив важный след в академическом наследии России.
В системе межгосударственных отношений Российской Федерации и Монголии сложились свои особенности миграционного процесса, связанные с различными событиями XX и XXI веков. Гражданская война в России перешла на территорию Монголии, где «белое» движение смогло на время установить свою власть, а в последствии туда направились представители эмиграции как на постоянное место жительства, так и для дальнейшего убытия в другие страны. Непризнанный статус «шестнадцатой» союзной республики в годы СССР способствовал притоку советских специалистов, формирование соответствующей миграционной волны. Третий рассматриваемый этап, а это период Специальной военной операции 2022-2023 гг., актуализировал вопрос прибытия в Монголию российских релокантов, значительное число которых остаётся работать на удалённом формате в РФ. В рамках исследования автор ставит цель показать основные этапы миграции россиян на территорию Монголии. Последствием метода историзма определяются причины и результаты миграционных волн, приводится статистика. В результатах автор приходит к тому, что миграционные процессы базируются на общем культурно-цивилизационном коде, исторической близости России и Монголии, необходимости развития сотрудничества в рамках различных наднациональных интеграционных объединений, в том числе Шанхайской Организации Сотрудничества и Евразийского Экономического Союза.
То, о чем говорится в книге, нам должны были сказать, по крайней мере, десять лет назад. Если бы это было сделано, наше общество, скорее всего, избежало бы многих тяжелых ошибок. В представляемом материале анализируются попытки интеграции России в мировую экономику, выявляются ограничения, накладываемые на этот процесс особыми экономико-географическими условиями России, выстраивается концепция разумного взаимодействия с окружающим миром. Книга написана простым языком, понятным руководителю сколь угодно высокого ранга, и предназначена как широкому кругу читателей, так и предпринимателям, управленцам, экономистам.
Введение в тему данного номера представляет собой обзор исследований шести российских, а также литовского и индийского авторов по разным проблемам философии буддизма махаяны. Поясняя статус терминов «махаяна» и «хинаяна», автор подчеркивает, что они являются результатом концептуализаций сторонников махаяны, имеющих апологетический характер, и поэтому название «хинаяна» не признается ни теми буддистами, кого оно призвано характеризовать, ни учеными, стремящимися к нейтральной позиции. Это создает некоторые трудности, заключающиеся в отсутствии единого общепринятого обозначения для данного направления. Однако, несмотря на апологетический характер противопоставления махаяны - хинаяне, разница между этими направлениями буддизма схвачена весьма точно: первое представляет собой учение об индивидуальном пути освобождения от сансары через личное самосовершенствование, просветление и уход в нирвану (путь архата), а второе - религию с более развитой инфраструктурой, пантеоном и обрядами, в которой нирвана и индивидуальное освобождение, оставаясь конечной целью, отодвигаются на далекий план, в центр же выдвигается идея сострадания и фигура бодхисаттвы, который, приняв обет помогать всем живым существам избавиться от страданий, продолжает оставаться в этом мире и претерпевать перерождения. Однако несмотря на эту разницу, в обоих направлениях сохраняется важность Абхидхармы - буддийской дисциплины знания, содержащей классификацию и анализ дискретных состояний сознания (дхарм). Тема Абхидхармы как жанра аналитической литературы буддизма и как дисциплины знания затронута тремя авторами (Островской, Гокхале и Коробовым), два из которых (Островская и Гокхале) фокусируются, на проблемах убийства и смерти, соответственно, а третий (Коробов) - на вопросах методологии Абхидхармы. Иванов предлагает новую интерпретацию композиции трактата Шантаракшиты «Таттва-санграхи» с комментарием Камалашилы «Панджика». Янгутов и Лепехов исследуют специфику рецепции буддизма в Китае, Тибете, Монголии и России. Нестеркин публикует тезисы Б. Барадийна к лекции Агвана Дорджиева, раскрывающие трактовку буддизма бурятскими буддистами-обновленцами. Бурмистров анализирует взгляды на историю буддизма индийских историков философии, Волкова - концепции буддийской этики в современной аналитической философии.
Актуальность статьи определяется развитием направления исследований в российской политологии - политикой идентичности в агломерациях. При том, что изучение агломераций как экономического феномена активно ведется уже несколько десятилетий, политика идентичности как стратегии формирования образа «своей» территории неэкономическими средствами, пока лишь начинает восприниматься учеными и политиками-практиками как значимая. Реальные практики осуществления политики идентичности в агломерациях традиционно связываются с действиями региональных властей в контексте формирования образа территории проживания как «своей» на уровне региона или города, выполняющего функции ядра агломерации с более чем многомиллионным населением. В российских условиях - это 14 областных центров, кроме того, два мегаполиса, Москва и Санкт-Петербург, являясь самостоятельными субъектами федерации, одновременно выполняют роль городов-регионов. Политика идентичности в данном случае касается формирования уникального образа территории в массовом сознании и позитивного образа «мы». В статье ставится вопрос о принципиально значимой роли муниципалитетов в осуществлении политики идентичности агломерации. Парадоксальным образом при очень небольших бюджетах местные власти имеют серьезный ресурс: возможность знакомства жителей между собой и формирования достаточно сплоченного сообщества за счет участия в совместных проектах по благоустройству и наведению порядка (в узкопрактическом и широком значении этого слова). Автор понимает, что формальное внедрение в перечень обязанностей управленцев на локальном, городском и региональном уровнях цели осуществления политики идентичности жителей агломерации будет восприниматься как ненужные дополнительные обязанности с трудно прогнозируемой перспективой практической реализации. Тем не менее приведенные примеры и описание возможных способов действий позволяет с определенной степенью оптимизма смотреть на этот процесс.
В статье рассматриваются различные точки зрения на современную политическую науку и практику восприятия российской цивилизации в сознании граждан России, и в сложившейся общественно-политической ситуации подчеркивается необходимость эффективного формирования общероссийской гражданской идентичности с целью повышения динамики развития и одновременного сохранения стабильности гражданского общества. По мнению автора, оба явления - и «российская цивилизация», и «общероссийская гражданская идентичность» - определяют развитие национального самосознания российских граждан, фиксируют важную роль российских традиционных ценностей и мировоззренческих позиций в определении российского государственного суверенитета. Особое внимание уделяется структуре гражданской идентичности, в которой обозначаются такие компоненты как когнитивный, ценностно-мотивационный и деятельностный. Обоснованная авторская позиция подчеркивает необходимость формирования в первую очередь ценностно-мотивационного компонента в структуре гражданской идентичности, поскольку именно от его развития зависит потенциал дальнейшей гражданской активности личности и осмысление ею значимости российской цивилизации для сохранения и укрепления традиционных духовно-нравственных ценностей. Не вызывает сомнений, что гражданская идентичность отвечает за формирование социально ответственной личности как субъекта исторического действия, способного посредством интериоризации духовно-нравственных ценностей реализовать действительное гражданское единство российского общества и российского государства - цивилизации. Автор обращает внимание, что политика государства в вопросах формирования и развития общероссийской гражданской идентичности с целью сохранения российской цивилизации в настоящее время систематизируется, основываясь на равноправном диалоге представителей органов государственной и муниципальной власти, политических, гражданских и этнических организаций по поводу объединяющей национальной идеи.
Статья посвящена анализу российской научной политики, проводившейся с 2018 г., когда были утверждены новые цели развития науки, транслированные в бюджетный процесс и национальные проекты. Меры научной политики рассматриваются в проекции трех акторов. Первый - это государство, устанавливающее цели развития, формирующее систему управления и координации и выделяющее основные средства на науку. Второй актор - это Российская академия наук, выполняющая экспертную функцию. В качестве третьего актора выделена вузовская наука, ставшая в последние годы главным бенефициаром мер государственной поддержки. Цель статьи состоит в выявлении ключевых направлений научной политики страны с точки зрения степени готовности сферы науки к радикально изменившимся геополитическим условиям, которые сложились в 2022 г. Показано, что система управления наукой эволюционировала в сторону роста централизации и усиления вертикали власти, включая принципы распределения финансирования. Это дает возможность концентрировать ресурсы на решении ключевых задач. Вместе с тем задач, которые бы требовали такой централизации, поставлено не было. Основные цели научной политики ориентировали на диверсификацию и встраивание российской науки в международную (через улучшение позиций в международных рейтингах, наращивание публикаций в изданиях, индексируемых в зарубежных базах данных, поощрение циркуляции кадров). Результатом разнонаправленности политики стало то, что сфера науки оказалась не подготовленной к условиям жестких санкций. Удалось принять только меры немедленного реагирования и с существенным опозданием начать формирование повестки, нацеленной на создание условий для развития, изолированного от ведущих научных держав.
В статье обсуждаются параметры зарождающейся в России модели технологического развития, ориентированной на обеспечение технологического суверенитета, и появляющиеся в связи с этим новые функции ведущих российских университетов. Согласно нормативно-правовым документам, технологический суверенитет будет формироваться за счёт создания собственных линий разработки. Это новый термин в российской научно-технологической политике, означающий комплекс мероприятий (проектов, программ) и условий, обеспечивающих создание и устойчивое развитие отечественных технологий и продуктов на их основе, включая разработку их новых поколений. Показано, что в новой модели технологического развития университеты начинают выполнять функции, связанные с созданием собственных линий разработки. Первое - это появление межуниверситетских инициатив ведущих вузов, когда они совместно с компаниями формируют технологические программы национального масштаба. Примером результата такой совместной работы университетов и компаний может служить Федеральный проект «Развитие отечественного приборостроения гражданского назначения». Важность нового направления деятельности в том, что она закладывает основы для смены поколений технологий, которая должна произойти на интервале 5-10 лет. Второе - это переход ведущих вузов к участию, совместно с компаниями, в прикладных работах, приводящих к созданию технологий высоких уровней готовности. На базе ряда вузов стали формироваться опытно-промышленные производства, и индустриальные партнёры поддерживают расширение функций университетов. Создание таких опытно-промышленных производств позволяет проводить испытания новых технологий и продуктов и осуществлять мелкосерийный выпуск продукции на коммерческой основе. Это становится источником дополнительных доходов для дальнейших исследований и разработок. Однако потенциал межуниверситетских инициатив и процесс «абсорбирования» университетами опытно-промышленной фазы пока не рассматриваются на государственном уровне в качестве стратегических направлений развития университетов. Правительственные меры поддержки вузов направлены на традиционные сферы их деятельности.