Актуальность исследования: необходимость методического сопровождения государственной политики по внедрению проектного управления в сферу образования обусловливает потребность в разработке принципиально новой модели проектной подготовки руководителей.
Цель: методическое обеспечение создания организационнопедагогических условий для формирования управленческих и проектных компетенций руководителей сферы образования, а также для развития их лидерских способностей и личностного развития. Предметом разработки являются организационно-педагогические и методические условия проектной подготовки руководителей сферы образования. Педагогическое проектирование осуществлялось на основе комплекса методологических принципов, прежде всего, принципа концептуального единства проекта, принципа целостного проектирования педагогического процесса, принципа историзма, принципа развития педагогического явления и др.
Методы: литературный, документальный, структурный и функциональный анализ; социально-педагогическое, психолого-педагогическое и образовательное проектирование; структурное, педагогическое и графическое моделирование. Новизна проекта заключается в поэтапном погружении каждого обучающегося в различные социальные роли (абитуриента, слушателя, мастера, лидера и эксперта) при его постоянном индивидуальном интерактивном психологическом сопровождении.
Результаты: создание и применение социально-педагогического проекта, обеспечивающего формирования управленческих и проектных компетенций руководителей сферы образования, а также их личностного развития, представленного в виде педагогической и графической модели. Основные выводы: разработана и обоснована гибкая модель подготовки управленческого состава в сфере образования, являющаяся основой для формирования управленческих и проектных компетенций, лидерских способностей и личностного развития руководящего персонала. Практическая значимость данной модели заключается в универсальности её применения в процессе профессиональной подготовки руководителей любого уровня и педагогического состава в сфере образовании, а также управленческого состава и специалистов, задействованных в других сферах народного хозяйства при соответствующей методической доработке.
«Оксфордский справочник по сверхразнообразию» состоит из пяти частей и тридцати двух глав.
В последние десятилетия стало обычным преуменьшать значение того, что Лев Выготский, Александр Лурия и Алексей Леонтьев составляли союз в стиле трех мушкетеров (Martins, 2013; Yasnitsky, van der Veer, 2016). Например, подзаголовок статьи Мартинса звучит так: «“Тройка” — существовала ли она вообще?». Чтобы ответить на этот вопрос, Мартинс опирается в основном на свидетельства Александра Лурии и Антона Ясницкого (Martins, 2013).
Очевидно, что достижение технологического суверенитета невозможно без национальных (отечественных) кадров. Этот факт осознают не только экономисты, но и, что не менее важно, управленцы и бизнес-сообщество. Так, согласно исследованию, проведенному Российским союзом промышленников и предпринимателей (РСПП), 70–75 % опрошенных бизнесменов признают, что в современных условиях кадровая проблема даже важнее финансовой
Институционально поддерживаемым. При этом тема собственно конструирования (а не только использования) межпредметных, междисциплинарных задач освещается лишь в небольшом количестве работ. Причин для этого, можно полагать, как минимум две. Далеко не все исследователи и практики, обращающиеся к междисциплинарным задачам и использующие их, сами их конструируют. И даже для тех, кто их конструирует, рефлексия, экспликация и обобщение своего опыта, стратегическое видение новых типов междисциплинарных задач - это особая метазадача, которую ставят единицы. Вероятно, никакая содержательная классификация путей конструирования межпредметных задач не может быть исчерпывающей. В этом конструировании может проявиться креативность разработчика междисциплинарных задач, результаты которой не впишутся в прежние классификации. Вряд ли можно описать и предсказать все возможные пути разумного связывания тех или иных дисциплин (в том числе будущих) и типы вопросов, основанные на этих связях. При этом такие классификации важны, полезны и эвристичны. Одним из важных возможных путей конструирования междисциплинарных проблем и задач может стать использование представлений об экологии различных видов знания Р. Т. Уильямса. Его метафора экологии знания позволяет анализировать разные типы и виды знаний, производимых в разных «экологических нишах», а также их «экологическое разнообразие». Введение в содержание междисциплинарных задач эксплицированных представлений о разных источниках и видах знаний может стать одним из важных направлений междисциплинарности в образовании в целом.
Статья предлагает краткий обзор эволюции идеи вечного мира - от эпохи Возрождения до нашего времени. Особое внимание уделяется трактату Иммануила Канта «К вечному миру», где великий философ предпринимает попытку преодолеть политико-правовые ограничения миротворческой мысли своих предшественников. Кант приходит к парадоксальному для XVIII века и чрезвычайно актуальному для XXI века выводу: «Либо вечный мир будет достигнут в действительности, либо он наступит на кладбище человечества». В ХХ веке поднятая на поверхность читательского интереса идея вечного мира стала представляться предметом философских размышлений, нуждающимся в проверке на прочность. Выдержал ли кантовский трактат такую проверку? Ответ на этот вопрос мы, вероятно, получим в течение жизни одного-двух поколений. Так, кантовское миротворческое наследие из, казалось бы, безнадежной утопии превратилось в теорию, наметившую путь к спасительной необходимости. Автор статьи приходит к выводу, что в сложившейся за последнее десятилетие ситуации жизненно необходимо запустить заглохший мотор кантовского миротворчества. У нас просто нет другого выбора.
Автор исходит из того, что человек является творческим по природе существом. Выдвигается тезис о том, что способность творить и потребность в творчестве является не исключением, а нормой бытия. В связи с этим подчеркивается различие статистического понимания нормы и ее аксиологического понимания, характерного для гуманитарной психологии. С тем фактом, что творчество является нормой, а его дефицит или отсутствие - опасной по своим последствиям патологией, связана востребованность терапии творчеством, в первую очередь арт-терапии. Ставится вопрос о том, в какой мере существующие арт-терапевтические практики опираются на специфические возможности искусства как такового. Автор полагает, что приобщение к искусству и художественному творчеству благотворно воздействует на человека в двух взаимосвязанных измерениях -вертикальном и горизонтальном. В первом случае речь идет о преодолении оторванности человека от его собственной творческой природы, разрыва повседневного самосознания и высшего творческого «я». Во втором преодолевается чувство изолированности, отчуждение от окружающего мира, противопоставленность «я» и «не-я». На основании собственных исследований автор утверждает, что дети обладают благоприятными возрастными предпосылками художественно-творческого развития, и потому ранний опыт художественного творчества может послужить профилактикой психологического неблагополучия в их дальнейшей жизни. Ставится вопрос о том, при каких условиях воздействие искусства может быть целительным для человека.
Статья посвящена личностной работе человека при встрече с художественным текстом. Автор опирается на психологию искусства Л. С. Выготского, в частности на его тезисы о том, что восприятие произведения искусства, во-первых, требует творчества и, во-вторых, продвигает нас по пути личностного развития. Встает вопрос о практиках, которые могут способствовать творчеству восприятия и активизировать внутреннюю работу личности при встрече с произведением. Одной из таких практик является разрабатываемый автором статьи метод драматической импровизации по мотивам художественных произведений. Метод соединяет в целостном процессе групповой работы: а) совместное чтение художественного текста, б) его обсуждение, в) творческую ролевую игру по мотивам прочитанного и г) психологическую работу, направленную на создание в группе безоценочной, принимающей, психологически безопасной и доверительной атмосферы. В статье описываются ключевые моменты метода и рассматриваются результаты выполненного под руководством автора статьи исследования, в котором сравниваются личностные итоги восприятия одного и того же художественного текста при его простом чтении и при работе с ним в группе драматической импровизации. Ни у кого из респондентов, просто прочитавших текст, он не вызвал сколько-нибудь глубокого личностного отклика. Напротив, участников драматической импровизации работа с текстом побудила не только к размышлениям на темы нравственности, но и к «чтению самих себя» и осмыслению своих поступков, переживаний и способов поведения. В статье также рассматривается предполагаемый механизм активизации личностной работы в группе драматической импровизации, отличающий описываемый метод от других практик работы с художественным текстом.
В статье рассматривается синтез искусств в свете становления и функционирования неклассической культурной парадигмы. Вскрываются его мистериальные корни в традиционной культуре, а также прослеживается связь идеи синтеза в модернизме с кризисом просвещения и позитивизма с одной стороны и религиозного сознания с другой. Синтез как поиск «большого стиля» в культуре, утратившей стилевое единство, связан с категорией мифа и имеет целью прорыв к тотальности бытия. Антропологическое измерение феномена синтеза в неклассической культуре связано с потребностью в преодолении «частичности» человека как субъекта познания, а также проблемы атомизации индивидов в обществе. На основе компаративистского анализа неклассических художественных практик и философских установок проанализирована логика движения романтизма, неоромантизма, символизма, стиля модерн и авангарда через мифологизаторство и миростроение к новому тотальному синтезу. Указанные направления проанализированы с точки зрения синтетизма формы и общности метафизических, антропологических и эстетических установок. Обнаружена общая темпоральная составляющая в культуре модернизма, объединяющая разные его течения и выступающая основой синтеза как на содержательном, так и на формальном уровне.
В статье рассматриваются взаимоотношения психологии и искусства в разные исторические периоды. Уже в момент возникновения психологии как науки наблюдалась ее тесная связь с эстетикой. Как психология, так и эстетика своим предметом называли чувственный опыт и чувственную сферу. Из обращения к анализу объектов искусства родилась во многом и культурно-историческая психология. По мнению Л. С. Выготского, произведение искусства выступает инструментом трансформации чувств, и в процессе его восприятия возникают культурные формы переживания. Однако подлинный синтез психологии и искусства возникает в новых художественных практиках в XX веке. В это время художественный поиск расширяет границы искусства и эстетического. Предполагается, что искусство призвано менять жизнь людей и быть ее частью, а жизнь должна строиться по законам искусства. Меняются и сами художественные задачи. Предметом искусства становится акт восприятия, живая реакция человека на воспринимаемый мир. В центре внимания оказывается не предметная реальность, а психологическая - реальность сознания. Произошло обращение к выразительным характеристикам отдельных элементов художественного языка - линиям, точкам, геометрическим фигурам, цвету, звуку, движению. В ходе экспериментов со звуком и цветом были обнаружены феномены синестезии. Также было показано, что явление интермодальности при восприятии может развиваться в ходе специальных упражнений. В основу новых художественных практик легла идея перевода впечатлений из одной области искусства в другую или из одной модальности в другую. Так, звучащая музыка или стихотворение переводятся на язык движения. Это не формальный перевод, а творческий процесс, в котором возникает новое произведение. Найденные приемы в дальнейшем стали использоваться в тренингах по инициации творчества, в методах эстетического воспитания, в психотерапии, что раскрывало психологический, психотехнический и педагогический потенциал данных практик.