SCI Библиотека

В статье рассматривается творчество малоизвестного дальневосточного писателя А. В. Стогнея. Для анализа выбран жанр литературной сказки. В статье сделана попытка провести типологическое сопоставление произведений А. В. Стогнея (на примере сказок «Цирк» и «Волшебница Небо») и фольклорных одноименных жанров, что позволило проследить соединение традиционного и индивидуально-авторского в картине мира писателя. В сказках А. В. Стогнея выявляется ценностное начало, особенности мифопоэтики и художественного языка; выявлена система нравственных констант, прослежены основные мотивы.

В работе на материале книги «Поездка в Кирилло-Белозерский монастырь. Вакационные дни профессора С. П. Шевырева в 1847 году» (1850) [1] осмысливается духовный потенциал русской классики в пространстве образовательного процесса. Обучение русскому языку студентов-иностранцев - это не только набор дидактических и методических приемов и технологий, это прежде всего формирование пространства культуры, сферы межкультурного д иалога. Знакомство с книгой выдающегося русского педагога, филолога XIX века С. П. Шевырева может стать для студентов источником страноведческой информации, позволит узнать о традиционной духовной (в том числе, религиозной) культуре России и позволит выявить точки пересечения русской и китайской культур.

Воссоздается ретроспектива значения и роли деятельности А.С. Пушкина как историка, анализируется путь поэта из Нижнего Новгорода до Казани. Отмечены важность той роли, которую сыграл выходец из Чувашии Н.Я. Бичурин в его работе над «Историей Пугачева», роль творчества поэта в развитии чувашского литературного языка, литературы, теории и методики перевода с русского языка на чувашский. Несмотря на имеющиеся источники о поездке А.С. Пушкина по Пугачевским местам Поволжья, мало информации о его пребывании в Чувашии. Авторы заявляют об отсутствии конфликта интересов.

В настоящей статье анализируются работы дореволюционных, советских и современных исследователей, посвященные деятельности «молодой редакции» в журнале «Москвитянин». На сегодняшний день в литературоведении утвердилось положение о наличии у «молодой редакции» литературно-эстетической программы. В данной статье представлены письменные заявления ее членов, имеющие декларативный характер и образующие программный манифест.

В статье рассматриваются общие особенности комедий А. Ф. Писемского «Финансовый гений» и Н. В. Гоголя «Ревизор»: обман и самообман как «пружина» действия, «хлестаковское начало» в персонажах, сходство монологов в финалах, появление полицейского вершителя развязки. Выявление общих особенностей свидетельствует о продолжении Писемским комедийной традиции Гоголя.

В статье исследуется позднее стихотворение Елены Шварц «Китайская игрушка». Поэтесса необычно описывает экспонат Кунсткамеры, превращая механические принципы движения корабля и китайские мифологические образы в инструмент стирания границ между замыслом и данностью. Цель статьи – показать, что магический реализм, реконцептуализирующий чтение, укоренен в том понимании чтения, которое предлагает Елена Шварц в постсоветский период своего творчества. На основании теории оппозиций Лотмана и теории шифтеров Якобсона установлено, что в поэзии Шварц используется обратный экфрасис: сам артефакт показывает принципы оживления статического. Обращение к китайской мифологии и китайской механике позволяет отказаться от западного понимания экфрасиса как ситуативного оживления изображаемого и принять то переизобретение космогонии в Китае, которое и выражено в упомянутом в стихотворении артефакте. Шварц осуществляет редукцию опыта, возвышенного с целью преодолеть устойчивые представления о чтении как конструктивном воображении и показать альтернативные механизмы чтения. Новым способом чтения, предлагаемым в стихотворении, оказывается метакритика прежней фигуры читателя как фланера, наблюдателя за различными фатальными механиками мироздания. Как в лирике, так и в прозе поздней Шварц появляется единая механика мироздания, по отношению к которой читательский опыт выглядит как игра, а читательское воображаемое – одной из игрушек в этой игре.

Тема статьи актуальна, поскольку посвящена рассмотрению специфики поэтики современного неомодернистского произведения. Стоит отметить, что роман «Грифоны охраняют лиру» представляется частью новой волны модернизма, которая за последние несколько десятилетий сложилась в русской литературе. К этой волне, помимо А. Соболева, можно отнести таких писателей, как Е. Водолазкин, С. Болмат, А. Варламов и др. Цель статьи заключается в описании функций элементов орнаментальной прозы в произведении А. Соболева «Грифоны охраняют лиру». Основные методы исследования, применявшиеся в статье, – это семиотический и интертекстуальный анализы. Эмпирическими материалами, помимо романа А. Соболева, стали произведения В. Набокова, Ю. Олеши, Ф. Сологуба. В ходе рассмотрения произведения А. Соболева с точки зрения критериев, применяющихся к орнаментальной прозе, было установлено, что роману присущи следующие черты: а) органичное слияние эпического и лирического начал; б) деструкция и деконструкция жанровых форм. Сказовое начало также присутствует в романе А. Соболева, но выполняет совершенно иные функции. Думается, что сказ автором используется как объект манипуляции. Можно сделать вывод, что некоторые приёмы А. Соболев позаимствовал у отечественных постмодернистов/концептуалистов. Так как элементы орнаментального письма в романе «Грифоны охраняют лиру» прежде не рассматривались, можно с уверенностью констатировать, что все полученные научные результаты являются новыми.

В стихотворениях И.А. Бунина «Две радуги» и «Радуга» сакральное и ценности, его обозначающие, возникают как проявление «библейской памяти» и «литургического воспоминания» писателя. Первый источник: «Я полагаю радугу Мою в облаке, чтобы она была знамением вечного завета между Мною и между землею» (Библия). Второй источник – молитва бунинского детства «Свете Тихий». Соотнесение «закатного света» субъекта переживания с вечной радостью литургического песнопения «Свете Тихий» вскрывает глубинный пласт авторской таящейся надежды быть подобным, «претвориться», или, если иметь в виду призвание «Света Тихого», «совоскреснуть». Сам человек, «Исполненный Господней благодати», становится «местом» завета. Стихотворения Бунина о радуге как о знамении завета есть высказывание, воплощающее связь с «онтологией» восприятия и толкования «знаков» Божественного присутствия «здесь и сейчас». Стихотворения есть отражение особой сферы духовного мировосприятия человека, выражение глубин и высот национального самосознания, не порвавшего еще с опытом религиозного переживания и нашедшего осуществление в «оздоровительной» художественной форме (в духовной лирике). Освобождение же человека от «предрассудков» сакрального, по словам К.Г. Юнга, открывает ему ворота в «преисподнюю» подсознательного, ставит его под власть психического «ада», откуда он возвращается «упраздненным» и упраздняющим «знаком».

В статье рассматриваются образы Поэта и Бога в пьесе В. Шершеневича «Вечный жид» посредством анализа авторских ремарок и собственных реплик действующих лиц «трагедии великолепного отчаяния». Анализируется положение персонажей пьесы в рамках заданных художественных архетипов и принадлежность героев соответствующим культурно-историческим традициям (русской поэзии и православному христианству). С опорой на культурный контекст произведения рассматривается мотив богоборчества и устанавливается полемический характер пьесы в отношении к известной апокрифической легенде об Агасфере (Вечном жиде). Существенное внимание в статье уделено «дионисийскому коду» пьесы, проанализированы соответствующие мифологемы и образные ряды, введенные автором произведения в текст. С опорой на контекст восприятия мифа в Серебряном веке (в частности, со ссылками на тексты В. Соловьева, В. Иванова, Д. Мережковского) и позднейшие работы исследователей соответствующих мифопоэтических стратегий рассмотрена интерпретация В. Шершеневичем классических сюжетов, выявлены используемые стилистические приемы, определен авторский пафос.

В современной гуманитарной науке (литературоведении, культурологии, философии) актуальны исследования феномена изображения (см.: труды С. Н. Зенкина, Н. Н. Мазур, М. Б. Ямпольского). Одним из аспектов в этих работах является изучение способов репрезентации видимого в художественной литературе. Соотнесение словесного и изобразительного попадает и в круг интересов лескововедов, проводятся исследования рассказов, повестей, очерков Н. С. Лескова в ракурсе сложного взаимодействия слова и иконописи, слова и живописи Нового времени (см.: труды А. А. Буткевич, Ю. А. Голубинской, М. А. Комовой, В. В. Лепахина и др.). Настоящая статья имеет целью выявление визуального потенциала и описание специфики образа в тексте рассказа Н. С. Лескова «Павлин». Установлено, что на основе заглавного и центрального образа павлина строится визуальная поэтика рассказа. Она определена разнообразными и многочисленными культурными контекстами (орнитологическое изображение птицы павлина, мифологический образ Аргуса, христианское искусство (Распятие, Воскресение), живопись Возрождения и Нового времени (Распятие, Благовещение)). Образ распятия Иисуса Христа синтезирует выявленные контексты. Обнаружены культурно-изобразительные особенности образа Распятия (словесные, иконописные, живописные). Анализ рассказа в единстве текстовых и контекстуальных форм, в аспекте проблемы видения (взгляда — зрения) позволяет сделать вывод об уникальной поэтике визуального в творчестве Н. С. Лескова. Исследование философии взгляда, зрения, созерцания осуществляется с опорой на научные труды С. Н. Дурылина, М. Б. Ямпольского и О. А. Седаковой.