В статье существенно расширена историко-философская перспектива взглядов Грибоедова на природу человеческого ума. Конкретизированы и обоснованы различия в позициях автора комедии «Горя от ума» и ее протагониста Чацкого в вопросе толерантности к мнению других людей как критерию человеческого ума. Источники скрытых цитат в тексте Грибоедова вы явлены с помощью метода «медленного прочтения» таких философских и литературных произведений XVII—XVIII веков, как трактат Джона Локка «Опыт о человеческом разуме», «Философские письма» Вольтера, роман Ж.-Ж. Руссо «Юлия, или новая Элоиза». В результате применения интертекстуального метода, прояснены идейные установки Грибоедова какав тора «Горя от ума» в контексте не только европейской литературы и философии XVII — первой четверти XIX веков, но и общественно-политической обстановки в стране накануне декабрьского восстания. Авторы статьи приходят к выводу, что Грибоедов критикует художественными средствами руссоистский склад ума Чацкого за его субъективную ограниченность, незнание реальных людей и жизненных обстоятельств, агрессивность, опасную для общества («горе» в финале комедии испытывает не только Чацкий), своего рода юношеский максимализм, иначе говоря, за нетерпимость к чужому мнению. Утверждается, что катастрофическая развязка комедии отражает пессимистические воззрения драматурга на интеллектуальное развитие российского образованного общества.
В статье предметом исследования стал об раз дороги в книге С. П. Шевырева «Путешествие в Кирилло-Белозерский монастырь». Обосновывается мысль о том, что дорога — это ключевой сюжетообразующий и смысловой элемент произведения. В процессе анализа были выявлены «дорожные сюжеты» в произведении и проведена их классификация, которая позволила сформировать две группы: 1) эпизоды с преобладающим изобразительным началом и 2) эпизоды, где образ дороги концептуализируется (выражает геопоэтические, историософские и т. д. представления писателя). Это позволило обоснованно утверждать, что образ дороги в названном произведении отражает реалии путешествия и вместе с тем связан с выражением историософских представлений писателя о судьбе России, о национальном историческом пути, о характере русского народа. Актуальность исследования обусловлена возрастающим вниманием к творчеству Шевырева как ключевой фигуры в историко-литературном процессе первой половины XIX века, а также непреходящим интересом к поэтике документально-художественных жанров. Новизна работы обусловлена малой изученностью произведения и выбранным ракурсом его анализа, в результате которого были выявлены изобразительно-выразительные средства, создающие образ дороги, и прослежены механизмы концептуального обогащения образа.
В работе предложена интерпретация отдельных стихотворений поэта-авангардиста начала ХХ века Василия Каменского. На примере ранних произведений из сборника «железобетонных поэм» В. Каменского «Танго с коровами» (1914) рассмотрены различные образцы визуальных текстов поэта-футуриста. Предложены возможные интерпретации сложных для обычного восприятия стихов-картин поэта-летчика. Рассмотрены тексты поэм «Полет Васи Каменского на аэроплане в Варшаве» и «Константинополь». Проанализированы приемы и механизмы необычных зрительных впечатлений, которые порождают авангардистские тексты поэта. Прослежено, как визуальный образ поэтического текста дополняет его вербально переданное содержание. Продемонстрировано, что поэмы-картины В. Каменского имеют строгую логику построения, четкую последовательность сюжетного развития и осмысленно-продуманную композиционную структуру, опосредованные как семантикой изображаемого, так и «сквозными» авангардными стратегиями. Показано, что «сложность» и «таинственность» поэм В. Каменского из сборника «Танго с коровами» внешние, что при внимательном отношении к визуальным тактикам они легко раскрывают свои секреты. Подчеркнуто, что стихи-картины В. Каменского имеют не только «космическую», но и «земную» природу. Отмечается, что контекст авангардной литературы, в законах которой формировался поэт, не мог помешать созданию глубоко поэтичных изящных произведений.
Статья посвящена анализу травелога П. А. Крушевана «Что такое Россия?» (1896) в контексте имперского восприятия Юго-Западных окраин Российской империи. Актуальность исследования обусловлена необходимостью изучения механизмов имперской политики и националистического дискурса в травелогах как инструментах формирования идеологического взгляда на пространство и население. В статье исследуется маршрут Крушевана, его концепция унифицирующего национализма, а также имагологические стратегии в описании украинцев, поляков, евреев и других народов. Устанвлено, что автор травелога уделяет особое внимание Киеву как сакральному центру русской государственности и символическому пространству, где решается вопрос о допустимых границах национального слияния. Показано, как через описание путешествия автор проектирует желаемую картину имперского единства, используя механизм воображаемых границ. Исследуется связь маршрута с идеологическими концепция ми русской цивилизационной миссии, где территориальная целостность оказывается залогом национального единства. Выявляются ключевые элементы имперского дискурса, такие как представление о внутреннем «Востоке», национальная иерархия и стратегии исключения. Анализ травелога позволяет глубже понять, как конструировались образы «своих» и «чужих» в имперском сознании и какие риторические приемы использовались для их легитимации.
Проведено исследование стихотворного цикла Н. А. Клюева «Спас» (1918), который является одним из вершинных произведений в творческой эволюции поэта, неординарно и неоднозначно запечатлевшим его религиозно-философские искания на стыке двух эпох — до и после революции 1917 года. Гипотеза работы связана с атрибуцией циклического нарратива как сюжета о спасении души, воплотившего основные вехи духовной автобиографии Клюева. Утверждается, что содержание каждого из восьми стихотворений цикла художественно концептуализируется определенной метафорой, соотнесенной с идеей сакрального преображения героя-автора, а развитие сюжета в «Спасе» обусловливается последовательной сменой этих метафор. Показано, что концептуальные метафоры, являясь важным элементом поэтики клюевского цикла, формируют его образно-символическую структуру, насыщенную библейскими аллюзиями и реминисценциями, и отражают религиозно-этический опыт олонецкого поэта: от осмысления божественного предназначения песенного дара (метафора «спасение как предопределение») — к восприятию высшего смысла жертвенной христианской любви (метафора «спасение как самопожертвование»). Отмечено, что «Спас», содержащий характерные признаки «пасхального текста», вобрал в себя жанровые традиции православной агиографии и стал предметом авторефлексии в прозе Н. Клюева 20-х годов.
Статья посвящена рассмотрению долгих и довольно сложных взаимоотношений газеты «Руль» и М. Горького. Целью исследования стал анализ публикаций в газете «Руль», содержащих критику творчества Горького, а также выявление этапов изменения взаимоотношений между этим изданием и писателем. Материалом исследования является корпус статей газеты «Руль» с 1921 по 1931 годы, а также письма Максима Горького, в которых он дает оценку газете и комментирует свою позицию по отношению к возникшей полемике между ним и газетой. В результате исследования во взаимоотношениях Горького и газеты «Руль» были выделены три периода, каждый из которых имеет свою специфику, базирующуюся на дихотомии эстетического и политического ракурсов. Было высказано предположение, что, с одной стороны, фигура Горького была важна для газеты в качестве необходимой антагонистической фигуры, что является политическим аспектом этого взаимодействия. С другой стороны, автор статьи утверждает, что имплицитно у редакции газеты «Руль» было намерение «перетянуть» Горького на свою сторону, что особенно видно в первом и частично во втором периодах, выделенных нами. Отмечается, что вместе с тем, несмотря на напряженный характер взаимоотношений, литературно-художественная критика «Руля» в целом отдавала должное достоинствам прозы Горького.
На материале романа Б. Пильняка «Волга впадает в Каспийское море» изучается концепт МОРАЛЬ. Он рассматривается как миромоделирующая универсалия, раскрывающаяся применительно к образу автора, системе персонажей романа, мотивной парадигме. Актуальность статьи обусловлена обращением к проблеме лингвостилистического выражения миромоделирующих универсалий в художественном тексте. В статье используются методы филологического, семантического, лингвостилистического и концептуального анализа. В ходе проведенного исследования автор изучает полевое строение концепта МОРАЛЬ в тексте романа и приходит к выводам, раскрывающим связь концепта с лейтмотивами жизни и смерти, труда и др. Определяется особый статус любви в ряду морально-нравственных понятий романа и в системе жизненных ценностей автора. Характеризуются лексемы, объективирующие полюса бинарной семантической оппозиции «морально — аморально» и вытекающие из неё частные дихотомии. Выявляются и комментируются приемы аналогии, иносказания, совмещения пространственно-временных плоскостей, повторов, репрезентирующие авторский «голос» в тексте. Обосновывается преемственность морально-нравственных ценностей, объективирующих концепт МОРАЛЬ в авторской и национальной картине мира на примере раскрытия образной системы произведения, в первую очередь профессора Полетики и его дочери Любови.
Статья посвящена ранней литературной публицистике Андрея Платонова и «манифесту» Валентина Распутина, в которых представлены установочный и завершающий этапы эволюции советской литературы. Актуальность темы обусловлена возобновлением исследовательского интереса к советской эпохе, необходимостью преодоления оценочных стереотипов. Новизна определяется постановкой проблемы и исследовательским подходом. Показано, что смысл и логика неформализованного писательского диалога выводят на проблему специфики национального литературного процесса, циклическая эволюция которого предопределена поиском ответов на вечные для русской литературы вопросы: кто я? к кому обращаюсь? ради чего? Как показывают публикации Платонова, советская литература начиналась с явного доминирования идеи создания «пролетарской» литературы. Аксиологические основания новой литературы изначально были представлены в смысловой структуре лексико-семантического поля «Труд», презентуемого романтико-патетически. Распутин свидетельствует, что в литературном дискурсе конца советской эпохи начинают доминировать массовые и постмодерные творческие установки. Надежду на сохранение преемственности и очередное обновление литературного пространства он связывает с будущим, в котором ключевым словом литературного дискурса станет существительное «народ» с его трактовкой в контексте национальной культурной традиции и истории.
Статья посвящена принципам конструирования маргинального нарратива в переводном древнерусском памятнике редакции XV века «Стефанит и Ихнилат». Новизна исследования базируется на впервые поставленном вопросе о возможности выявления маргинальных практик повествования в древнерусских текстах указанного периода. Выявлено, что маргинальность нарратива в восприятии древнерусского читателя обеспечивается особенностями повествовательной структуры памятника. Сообщается, что использование авторами славянской версии оригинальной формы произведения приводит к конструированию сюжетной занимательности как череды опоясывающих сюжетов. Показано, что в древнерусском произведении на восточную тематику использование диалогов в качестве основного сюжетного приема начинает функционировать как необходимый базис для создания отдельного нарративного пласта. Подчеркивается, что подобный эффект в памятнике достигается формой рассказа в рассказе от лица неантропоморфных повествователей, одновременно персонажей и сказителей. Доказано, что «неестественность» повествования вскрывается за счет дополнительного подтекста произведения. Автор приходит к выводу о том, что подчеркнутое равноправие героев-зверей и автора, двоякость образов, эффект двоемирия, изобретательная работа переписчика с текстом дают возможность рассматривать памятник в контексте поэтики литературы рефлективного традиционализма.
Актуальность исследования обусловлена научной значимостью проблемы русскоскандинавских взаимосвязей, особенно на рубеже XIX—XX веков. В статье в контексте заявленной проблематики — культурного диалога России и Скандинавии — анализируются ранние произведения одного из ярчайших представителей русского символизма, Андрея Белого. В исследовании использован недавно введенный в научный оборот автобиографический материал, без которого невозможен полноценный анализ написанного Андреем Белым. Выполнен краткий обзор подходов к симфониям (главным образом, к «Северной симфонии (1-й героической)»). На основе автобиографического и эпистолярного наследия выявлены вопросы рецепции Андреем Белым музыки Э. Грига и драм Г. Ибсена, проанализированы образы, навеянные тематикой Севера, скандинавским фольклором и мифологией. Обозначены мотивы «Северной симфонии (1-й героической)» (Вечности, Зари, безвременья и др.). Сделаны выводы о том, что художественное пространство «Северной симфонии» представлено как «пространство сознания» повествователя. В ходе проведенного исследования выявлены такие черты, как ориентация симфонии Андрея Белого на структуру музыкального произведения, приемы выразительности, а также введение в прозу ритма. Утверждается, что затем они находят свое воплощение в последующих произведениях писателя («Петербург», 1913, «Москва», 1924—1932).
Статья посвящена поэтической космологии М. В. Ломоносова и Г. Р. Державина. Космологическая поэзия Ломоносова и Державина рассмотрена в аспекте визуализации словесного художественного образа. В статье прослежена эволюция принципов создания космического пространства в философской поэзии второй половины XVIII века. Посредством соотнесения эмпирической и научной картины мира с основами христианского мировоззрения доказано, что при общем для поэтов понимании Вселенной как божественного творения, богопостижения как интеллектуального обращения к каждому элементу галактики поэтическая космология Ломоносова и Державина неодинакова. Утверждается, что «Утренние размышления о Божием величестве» Ломоносова явились безусловным образцом синтеза научного и эмпирического знания, его опытные наблюдения за движением небесных тел стали импульсом, наметившим взаимопроникновение символического и рационального взгляда на пространство Вселенной. Анализ произведения Державина «Утро» показал, что он, развивая астрономическую тему в русской поэзии, идет по пути эстетизации космоса, привнося в космогонию яркие цветосветовые детали. Выявлено новаторство художественной космологии Державина по отношению к физико-теологической поэзии Ломоносова, связанное с расширением изображения космического пространства за счет внимания к деталям описания земного бытия и его прославления.
Статья посвящена латинскому «рамочному тексту» одного из ключевых стихотворных сборников Вяч. Иванова «Cor Ardens». Рассматриваются вопросы семантики и символики латинских элементов в заголовочном комплексе, объединяющем названия разных уровней иерархической структуры издания: сборника как макро-цикла, разделов-книг, входящих в него, циклов, отдельных стихотворений. В качестве материалов привлекаются элементы рамы текста: заглавия, подзаголовки, эпиграфы и посвящения. Поднимается вопрос о важности латинского кода в раме текста, в связи с тем, что удельный вес цитат и высказываний на латинском языке в рамочных элементах многократно превышает иные культурные, лингвистические и исторические отсылки. Доказано, что латинский код прочитывается через античную и христианскую оптику и выстраивает метасюжет сборника: от тяжелого переживания утраты близкого человека до мистического опыта общения с духом умершей и принятия неизбежного. Новизна исследования видится в том, что вопрос рамы текста в сборнике «Cor Ardens» не отрефлексирован в отечественной науке и не связывается с культурной и научной деятельностью Вячеслава Иванова. Предлагается классификация функций «латинского кода»: смыслообразующая, символическая, интертекстуальная, аксиологическая и пр.
- 1
- 2