Статья: СОВРЕМЕННОЕ СОСТОЯНИЕ И ПЕРСПЕКТИВЫ ЛИНГВИСТИЧЕСКИХ ИССЛЕДОВАНИЙ ЭНЕРГЕТИЧЕСКОГО ДИСКУРСА: ОПЫТ КИТАЯ (2024)

Рецензия на: Куликов Д. Е. Религиозные представления и культы в Древнем Китае позднешанского периода (ок. 1250-1046 гг. до н. э.). Москва: Институт Востоковедения РАН. 2022. 462 с. Рецензия посвящена монографии Д. Е. Куликова, в которой рассмотрены религиозные представления и культы в период Шан-Инь (конец XVI в. до н. э. - вторая половина XI в. до н. э.). В статье охарактеризовано содержание глав, отмечаются сильные стороны монографии, говорится о вкладе автора в развитие этого направления в российском востоковедении.

Статья посвящена анализу китайских неологизмов за последние три года Государственный центр мониторинга и изучения языковых ресурсов Китайской Народной Республики уже на протяжении 18 лет ежегодно составляет рейтинги таких неологизмов. Безусловно, новые китайские слова отражают новые явления, но и наоборот, новые явления возникают следствие внедрения в общественное сознание новых слов и новых понятий. Описываемые неологизмы еще не вошли ни в китайские толковые словари, подобные The Longman register of new words, ни в китайско-русские словари. Авторы впервые переводят китайские неологизмы 2021-2023 годов на русский язык. Китайские неологизмы относятся к различным сферам. На первом месте стоят международные инициативы Коммунистической партии Китая, которые должны поднять престиж Китайской Народной Республики на международной арене. Это Инициатива глобальной цивилизации, Инициатива глобальной безопасности, Инициативы глобального развития и другие. Далее идут новые слова, которые относятся к информационным технологиям (генерирующий искусственный интеллект, великая битва сотен нейросетей, цифровые люди), космическим путешествиям (марсоход), экологии (сокращение выбросов углерода, улучшение экологической обстановки, национальный день экологии). Большое количество неологизмов относится к благосостоянию китайского народа (год повышения потребления), здравоохранению (COVID-19) и образованию (снижение учебной нагрузки на школьников). Множество неологизмов относится к регулированию экономики Китайской Народной Республики (качественно новая производительность труда, проциклическое регулирование, ликвидация разрыва между городом и деревней и так далее). Удачные выражения, проникшие в путунхуа из диалектов китайского языка, также присутствуют. Немало и слов, возникших в китайском Интернете. Авторов волнует вопрос, в какой степени рейтинги неологизмов отражают состояние общественного сознания китайского народа, и в какой степени эти рейтинги служат внедрению коммунистической идеологии в массы. Проводится сравнение китайских рейтингов с русскими рейтингами неологизмов.

В данной статье рассматриваются архитектурные объекты как важный составной элемент образа Харбина в романе Чи Цзыцзянь «Дым клубится над огнем». Писательница создает широкую архитектурную панораму города, включает в повествование различные типы городских построек, которые не только выполняют функцию фона для развития сюжета и места действия героя, но и становятся предметом восхищения и любования героев. Чи Цзыцзянь описывает реально существующую архитектуру Харбина, создавая некий «литературный макет» города, особое внимание она уделяет историческим объектам, тем самым выражая свою активную позицию по их сохранению и бережному использованию. Особая роль в романе отводится образам жилых домов, которые помогают писательнице раскрыть кипучую и многогранную жизнь большого города, изобразить характер и судьбы героев. Автор предлагает свою классификацию архитектурных объектов романа и анализирует связанные с ними темы и мотивы.

В работе предпринимается анализ стихотворения «Хахаха» китайского поэта Цао Сэна. В качестве материала выступает оригинальный текст произведения и вариант его перевода, выполненный автором данной статьи. В контексте диалога между русским и китайским литературным полем, современные поэтические практики позволяют зафиксировать ключевые знаки стремительно трансформирующейся реальности и выявить существующие проблемные зоны языковых процессов в их сложности и динамике. Фокусировка на актуальном тексте позволит не только зафиксировать текущее положение состояние современной китайской поэтической традиции (сдвиги в тематике, образных доминантах, речевых регистрах и др.), но также послужит сближению литературных дискурсов России и Китая. Основное внимание в разборе произведения уделяется особенностям употребления в стихотворении иероглифа «ха» (哈). К краткому рассмотрению предлагаются стиховедческий, лексический и герменевтический уровни текста. В методологическом отношении работа с одной стороны наследует общие положения теоретических школ точного стиховедения М. Л. Гаспарова и поэтики выразительности А. К. Жолковского, а с другой - учитывает новейшие наработки в области поэтического перевода с китайского на русский. Результатом исследования является подбор и описание конкретных приемов для успешной трансляции коммуникативного и эстетического содержания произведения. Так, общий разговорный тон повествования передается с помощью использования просторечий, а для авторских неологизмов может быть подобран как нормативный (словарный), так и «креативный» («авангардный») аналог. Выбор же общей стратегии невозможен без учета опыта интерпретации стихотворения, несводимого к описанию «внешнего сюжета» и раскрывающегося в полной мере лишь при установлении меры подобия между планами выражения и содержания. В заключении делается вывод о необходимости применения комбинированной и многоаспектной стратегии перевода для работы с «гибридным» по форме поэтическим текстом.

Обеспечение социального благополучия граждан является ключевой задачей государства. Гендерные исследования подтверждают, что социальный опыт женщин и мужчин отличается. В рамках данного исследования анализируется социальное положение женщин в КНР с использованием двух глобальных методик. Результаты показывают стремление Китая к улучшению социального благополучия женщин. Несмотря на наличие ряда проблем (высокая доля женщин в низкоквалифицированной работе, недостаточное представительство в органах власти и т. д.), в стране реализованы меры, направленные на обеспечение безопасности женщин, защиту их прав, доступ к образованию и финансовым услугам. Кроме того, затрагивается вопрос о необходимости доработки программ полового воспитания.

В 2023 г. при посредничестве Китая Саудовская Аравия и Иран восстановили дипломатические отношения, что положительно сказалось на динамике развития региональной ситуации на Ближнем Востоке. Несмотря на то, что Китай успешно выступил медиатором и открыл новую страницу в ближневосточной дипломатии, США, как внешняя сила в регионе, а также стремительно меняющаяся геополитическая обстановка послужили основными факторами, ограничивающими активную политическую роль Китая на Ближнем Востоке. Достижение соглашения между Эр-Риядом и Тегераном - первый практический результат китайского подхода к достижению безопасности на региональном уровне. Однако дальнейший успех будет зависеть от желания обеих сторон решить дилемму безопасности и укрепить взаимное доверие.

В статье рассматриваются перспективы развития китайской внешнеполитической стратегии через призму концепции дискурсивной силы, цивилизационного подхода и нового конфуцианства. Прослежены основные факторы, сдерживавшие развитие мягкой силы КНР за рубежом, а также проанализированы составляющие современной модернизационной теории КНР и место традиционной китайской философии в разработке теоретической модели трансформационных процессов. Китайская модель модернизации из «догоняющего» типа была переосмыслена в самостоятельную модель устойчивого развития (концепция «модернизации китайского типа»). Смещение акцента в сторону цивилизационного подхода в понимании глобальных процессов дало китайскому политическому дискурсу новую оптику, где противостояние между социализмом и капитализмом переносится в область «культурно-цивилизационного многообразия». Цивилизационный дискурс Си Цзиньпина и его аппарата, будучи адаптирован к новым реалиям, трансформировался в концепцию государства-цивилизации, в котором подчеркивается цельность и непрерывность преемственности китайской истории, ригоризм былой риторики постепенно сглаживается, в частности, в концепциях геоцивилизации и диалога цивилизаций, а также акцентом на «гармонии без унификации», то есть взаимной выгоде и общем процветании. Одновременно с этим современное новое конфуцианство обеспечивает теоретическую базу для экспортирования «китайской теории морали» в мир. Так, Ду Вэймин возглавляет пекинский Институт мировой этики, равно как его проекты включают в себя разработку мировой этики как минимум с 80-х гг. Возможность таких проектов выводится из разрабатываемой им и его коллегами «новой духовности», на которой должен строится межцивилизационный диалог. Официальные речи Си Цзиньпина все больше апеллируют к конфуцианским ценностям с соответствующей этической терминологией, определяя дальнейшую интеграцию конфуцианского компонента в китайскую марксистскую идеологию. Таким образом, разрабатываемая в КНР теория морали все заметнее привлекает опыт ново/постконфуцианского учения, что свидетельствует о важном и интересном витке формирования философско-идеологического дискурса КНР, следующего традиционному китайскому принципу «вернуться к старому, чтобы создать новое».

Исследование посвящено анализу особенностей реализации образовательной политики КНР в условиях национальных районов. Образование выступает как основной механизм трансляции и развития культуры. Система образования создает условия для формирования общественных отношений, консолидации общества. Принципиальное значение имеет государственная образовательная политика, направленная на подготовку будущего поколения к практической деятельности в различных аспектах - профессиональной, социально-культурной, экономической, политической. Реализация этнокультурного образования в этом плане требует особого подхода. Для Нового Китая эти вопросы имели стратегическое значение. Китайское руководство в середине ХХ в. взяло за основу советскую модель национальной политики, в том числе и в сфере образования. В начале ХХI в. политика претерпела изменения в соответствии с новыми теоретическими подходами к развитию китайского государства.

Диспаритеты в развитии регионов КНР не теряют своей актуальности с момента образования государства и по сегодняшний день. Центральный Китай стал бъектом региональной политики в последнюю очередь, пропустив вперед восточные, западные и северо-восточные провинции. Стратегия развития Центра страны начала оформляться и реализовываться во время 11-й пятилетки. Центром подъема должна стать провинция Хубэй, обладающая значительным потенциалом и выгодным стратегическим положением. Последовательная государственная региональная политика в провинции Хубэй реализуется в сфере транспорта, энергетики, развития новых высокотехнологичных производств, качественных преобразований базовых отраслей промышленности, интеграции научно-технических и промышленных инноваций, усиления инвестиционной привлекательности, а также учета идей зеленой трансформации. В провинции Хубэй реализованы такие известные нацпрограммы, как «Подъем центральной части» и «Развитие экономического пояса р. Янцзы». Представленный анализ динамики социально-экономических показателей провинции Хубэй подтверждает успешность выбранной стратегии и позволяет утверждать, что Хубэй является «локомотивом» развития всего Центрального Китая. Источниковую базу исследования составляют документы и отчеты на русском, английском и китайском языках, позволяющие проанализировать цели, задачи и реализацию региональной политики в регионах Китая.

Народные волнения в Тибете в 1959 году против центральных китайских властей произошли в контексте проведения Пекином политики «большого скачка», ухудшения отношений с Советским Союзом и в большей степени с Индией, имевшей традиционное влияние на тибетское население Китая. В этой связи перед китайскими властями встала задача по мониторингу и распространению среди находившихся на тот момент в Китае советских специалистов китайской точки зрения на данное восстание, с целью выработки у них положительного восприятия своей политики в Тибете. Проблема для китайской стороны заключалась в нахождении наиболее эффективных методов передачи нужной информации специалистам и своевременное реагирование на возможные идейные отклонения от «правильного» понимания ими причин восстания. В конечном счете ставка была сделана на ознакомление специалистов со статьей «Революция в Тибете и философия Неру», опубликованной в 1959 году в печатном издании ЦК КПК «Жэньминь жибао», где излагалась официальная точка зрения китайской стороны на данные события. В имеющемся у нас отчете Отдела по иностранным делам при правительстве провинции Шэньси от 20 мая 1959 года отображен как процесс передачи специалистам китайской точки зрения на события в Тибете в 1959 г., так и фиксация их реакций на данную информацию с последующим разъяснением «правильной» сути происходящего. Для нас актуальной представляется задача определения смыслового содержания китайской точки зрения на волнения в Тибете, транслируемой советским специалистам. При этом мы постараемся определить, какую роль в разрешении тибетского кризиса, по мнению китайской стороны, сыграла политика «большого скачка».

В статье рассматривается положение русских эмигрантов в Маньчжоу-диго в условиях ужесточения японского оккупационного режима в 1941-1945 гг. Несмотря на пакт о нейтралитете, Япония считала СССР своим противником в войне за господство в Восточной Азии. Территория марионеточного государства была превращена в военно-экономический плацдарм для будущей войны. На основании документальных источников показаны попытки японской военной миссии интегрировать политически аморфное эмигрантское население, подготовить его к борьбе за «новый порядок», который приведет к крушению Коминтерна и советской власти, возродит национальную Россию. В начале 1940-х гг. активную работу среди эмигрантов развернула советской разведка. Великая Отечественная война СССР вызвала у россиян подъем патриотизма, обусловившего провал усилий японской пропаганды и успех советской резидентуры. В годы советско-японской войны ЯВМ не решилась использовать белоэмигрантские воинские подразделения в боевых действиях как неблагонадежные.

Статья посвящена исследованию образа Китая, представленного на страницах выпускавшегося харбинским Обществом русских ориенталистов журналом «Вестник Азии» в период 1909-1917 гг. Сложившийся в сознании российского образованного общества к началу ХХ в. образ Китая, несмотря на его диаметрально противоположные сущностные оценки, в целом находился в русле западоцентризма с преобладанием негативного подхода в восприятии «отсталых» и «застывших» азиатских обществ. Харбинские ориенталисты, являясь частью российского «колониального» аппарата в Маньчжурии, реализовавшего здесь имперские культуртрегерские задачи России, далеко не всегда разделяли официальный имперский ориенталистский дискурс и неоднозначно трактовали государственные интересы России на Дальнем Востоке - идею, занимавшую центральное место в их публикациях, имевших общественно-политический характер. Образ Китая в публикациях «Вестника Азии» в целом выдержан в контексте западнического ориенталистского дискурса, но в то же время имеет ряд вариантов. В период, предшествовавший Синьхайской революции, важнейшей характеристикой в презентациях Китая являлась метафора «пробуждения», «обновления» страны по западному образцу, сочетавшаяся с антиимперской направленностью ориенталистского дискурса. Синьхайская революция принесла разочарование харбинским ориенталистам и заставила их усомниться в возможности кардинальных преобразований в китайском обществе. В годы Первой мировой войны ориенталистский дискурс публикаций «Вестника Азии» приобрел ярко выраженный имперский характер. Китай позиционировался как страна «недружелюбная», неспособная к прогрессивному «обновлению» и едва ли не потенциальный союзник Германии, чем оправдывалась империалистическая политика России и Японии по разделу Северо-Восточного Китая на сферы влияния.

В 1882 г. Япония инициировала переговоры с западными державами, включая Францию, о пересмотре неравноправных договоров 1854-1858 гг. Их частью стали франко-японские переговоры, на которых был поставлен вопрос о возможном союзе двух держав против Китая. Главный проводник политики колониальной экспансии в Восточной Азии Жюль Ферри (Jules Ferry; 1832-1893), занимавший в 1883-1885 гг. посты премьер-министра и министра иностранных дел, готов был предложить не-«белой» Японии союз, чтобы с ее помощью обеспечить полный контроль Франции над Аннамом и Тонкином. В ходе войны с Китаем в 1884-1885 гг. Франция вела боевые действия на Тайване, но рассматривала возможность уступки его Японии в обмен на союз. Япония отказалась от французского предложения о союзе, сделав ставку на отношения с Великобританией, от которой главным образом зависел пересмотр неравноправных договоров.

В течение 1875-1877 гг. реализуется военная компания китайской армии под командованием Цзо Цзунтана в Синьцзяне с целью восстановить власть Пекина после дунганского восстания середины 1860-х гг. В это же время северо-западная часть Синьцзяна, конкретно Илийская долина и город Кульджа, с 1871 г. находились под контролем российской армии, а вопрос о возвращении этой территории Китаю был основным в диалоге двух стан рассматриваемого периода. Приход Цзо Цзунтана в Синьцзян обострил ситуацию в Кульджинском вопросе так как создавал риск решения проблемы военным путем. В статье рассматривается российская реакция, позиция и варианты выхода из ситуации на фоне китайской реконкисты в Синьцзяне. Основой для исследования стали материалы российского посланника в Китае Е. К. Бюцева. Проведен анализ предлагаемых вариантов отклика России на китайские военные мероприятия в Синьцзяне, позиций относительно кашгарского государства Йеттишар, успевшего стать фактором геополитической игры в Центральной Азией между Россией, Британией и Китаем. Проведен анализ записки Е. К. Бюцева 1878 г. о возможном решении Кульджинского вопроса в связи с фактом возвращения Китая в регион. Показаны две альтернативные точки зрения на указанную проблему, сопутствующая аргументация, точка зрения самого Е. К. Бюцова. Мнение о необходимости удержания Кульджи, как правило, отстаивало Военное ведомство России, основываясь на соображениях военно-стратегических выгод, общей политической и социальной устойчивости в регионе, сохранения престижа Российской империи в Центральной Азии. Посланник в Пекине отражал точку зрения Министерства иностранных дел России на необходимость возращения занятого края, в качестве основного аргумента приводя риски для торгово-экономических отношений России с Китаем. Поскольку в 1881 г. Илийская долина была возвращена Китаю, можно говорить о том, что еще в 1878 г. были сформированы ключевые предпосылки данного решения вопроса.

Статья посвящена биографии и деятельности выдающего суйского дипломата и полководца Чжансунь Чэна, сыгравшего ключевую роль в отношениях Восточнотюркского каганата и империи Суй. После объединения Китая под властью династии Суй новый каган тюрков Шэту начал военную кампанию против Китая, к которой империя оказалась не готова. С целью выстраивания дальнейших отношений с восточными тюрками император Ян Цзянь привлек наиболее опытных дипломатов из своего окружения, знающих сильные и слабые места восточных тюрков. Одним из них оказался Чжансунь Чэн, прежде много раз бывавший с дипломатическими миссиями у кочевников. Китайский дипломат, используя свои связи и знакомства в каганате, вступил в тайные переговоры с ближайшим окружением и родственниками кагана Шэту, в результате чего многие из них перешли на сторону суйского Китая (Або и Чулохоу). Чжансунь Чэн способствовал расколу Тюркского каганата на два лагеря - западный и восточный, ослаблению его и заключению вассального договора между восточными тюрками и суйским Китаем. Очередное задание Чжансунь Чэну поручили в 593 г., когда при дворе суйского императора появились сведения о готовящемся мятеже против империи при участии нового правителя тюрков - Дулань кагана и его супруги принцессы Да-и. Чэн отправился с миссией к тюркам, в результате которой внес раздор в личные отношения кагана и супруги. Он уличил принцессу Да-и в измене с высокопоставленным согдийцем Ань Суйцзя, а позже спланировал ее убийство, так как она представляла угрозу империи из-за стремления объединить усилия Западного и Восточнотюркского каганата против империи Суй. Позже Чэн выступил инициатором создания альтернативного политического центра на территории каганата под руководством Циминь кагана, в результате чего империя Суй на многие годы обезопасила свои северные границы (до 609 г.) и получила подконтрольного соседа в лице северных кочевников.

В статье предпринята попытка охарактеризовать развитие первобытного китайского общества Южного и Северного Китая на первом и втором этапах генезиса государства (периода существования родовой общины земледельцев и скотоводов и первобытной соседской общины). Выводы исследования основаны на сопоставлении результатов археологических данных со сведениями письменных источников, исходя из общих закономерностей развития первобытного общества.

В 2024 г. исполняется 75 лет со дня основания Китайской Народной Республики. Поэтому вполне закономерно, что очередной номер ежегодного журнала «Уральское востоковедение», который выпускает кафедра востоковедения департамента международных отношений Уральского гуманитарного института Уральского федерального университета (УГИ УрФУ), посвящен 75-летнему юбилею КНР.