ВЕСТНИК РОССИЙСКОГО УНИВЕРСИТЕТА ДРУЖБЫ НАРОДОВ. СЕРИЯ: ФИЛОСОФИЯ

Цель исследования - реконструировать кантовский проект практической антропологии и проследить, как он трансформируется в учении Владимира Соловьева о первичных данных нравственности, а также попытаться выявить причины, побудившие русского мыслителя отойти от следования кантовскому замыслу. В ходе исследования использовались стандартные методы истории философии, прежде всего анализ философских текстов, в том числе прямых цитат и косвенных заимствований кантовских идей Вл. Соловьевым. Предметом изучения были кантовские работы «Основоположение метафизики нравов», «Критика практического разума», «Метафизика нравов», «Религия в пределах только разума», а также главное этическое сочинение Вл. Соловьева «Оправдание добра» с приложением «Формальный принцип нравственности (Канта) - изложение и оценка с критическими замечаниями об эмпирической этике». В результате я установил, что Вл. Соловьев знал о кантовском проекте практической антропологии и полностью его разделял в ранний период творчества. Однако в «Оправдании добра» интенции Вл. Соловьева кардинально изменились. В отличие от Канта, уделившего большее внимание наклонности ко злу в человеческой природе, Вл. Соловьева интересовали в ней добрые чувства стыда, жалости и благоговения, «первичные данные нравственности». Стремление дополнить кантовскую этику, включив в качестве основания добра иррациональные чувства, переросло у русского мыслителя в желание улучшить ее в соответствии с философией всеединства и привело к отказу от идеи автономии морали, а именно провозглашению неразрывного единства Добра, Бога и бессмертной души.

В работе представлен российский историко-философский процесс в контексте обнаружения нового для интеллектуального сообщества объекта, темы, персоны, совокупность реакций и формирование продукта. Опора на философский эмпирический материал и соответствующая герменевтика в его обработке позволяет выделить факторы, которые влияли на индивидуальную и коллективную рецепцию. Удобным фактором автору видится «открытие» российским философским сообществом начала XX в. как американской философии в целом, так и Ч.С. Пирса в частности. Начиная с XIX в. русские мыслители обращают свое внимание американскую философию во всем разнообразии ее проявлений. Особое внимание привлекает американский прагматизм, все, что с ним ассоциируется. В России появляются переводы текстов американский мыслителей, критические обзоры публикаций статей, журналов. Особый интерес в этой «коллективной рефлексии» американских идей представляет система предпочтений идей, текстов, событий, имен. В итоге то, что может представляться приоритетным для европейского мыслителя, для российского оказывается на периферии его сознания, равно как и наоборот. В то время как среди приоритетных фигур для русских мыслителей оказался Джеймс, Пирс оказался в его «тени». На богатом эмпирическом материале автор показывает все этапы формирования образа Пирса в русском интеллектуальном сообществе. В исследовании показан тот «образ» Пирса, который представляет не столь самого мыслителя, сколько характеризует обратившееся к нему интеллектуальное сообщество. Проведенное исследование представляет интерес как для современных зарубежных и российских толкователей Пирса, так и для историков философии, переосмысливающих прошлое и формирующих в настоящем новые объекты рецепции и рефлексии.