ФИЛОСОФСКАЯ МЫСЛЬ

Предметом анализа является роль категории значения в социально-гуманитарном познании. В. Дильтей утверждал, что главными категориями гуманитарного познания («наук о духе») являются не причина и следствие, а цель, ценность и значение. Действительно, человеческим действиями мы обычно даем не каузальные, а телеологические объяснения. Действия изначально воспринимаются как интенциональные. Интенции (намерения) при этом нельзя считать причинами человеческих действий и исторических событий в естественнонаучном смысле. В интенциональных действиях мы реагируем не на предметы и ситуации как таковые, а на их значение. Значение - это новая сторона предметов и явлений, которая появляется в мире целесообразно действующих существ. Предметы и явления приобретают значение по отношению к нашим целям. Анализируются идеи сторонников и критиков натуралистической трактовки особенностей наук о человеке и обществе. Сторонники натуралистического подхода в социально-гуманитарном познании стремятся избавиться от значений, свести материал гуманитарного познания к тому, что доступно внешнему наблюдению. Такой подход обосновывался в философии логического позитивизма, а в социологии - Э. Дюркгеймом и бихевиористами. Однако последовательно провести такой подход не удается. И Дюркгейм, и бихевиористы ссылались в конкретных случаях на значения. Там, где есть целесообразно действующие существа, есть значения. Каждая культура - это мир значений. Принятые в данной культуре способы понимания значений усваиваются нами в процессе социализации. Значения фиксируются и осознаются в языке. Но осваивается мир значений практически - в ходе развития жизнедеятельности ребенка и освоения им форм жизнедеятельности, характерных для данной культуры. Центральный характер понятия значения в гуманитарном познании препятствует перенесению в него естественнонаучных методов. Критикуется сциентистская интерпретация психоанализа, утверждается, что он работает именно в поле значений. Доказывается, что рассуждать о социальной и человеческой жизни, игнорируя мир значений, невозможно.

анализируется идея риторики науки - философского направления, рассматривающего роль языка в конструировании логико-методологического и смыслового пространства науки. Отмечается, что, несмотря на очевидность риторического основания научного дискурса, идея риторики науки является одной из самых спорных и парадоксальных - сочетание «риторика науки» зачастую воспринимается как оксюморон. В статье с применением герменевтической рефлексии, а также логических и аналитических методов, выработанных в рамках современной эпистемологии гуманитарных наук, анализируются концептуальные истоки данного восприятия и обозначаются возможности его преодоления. Развивается представление, согласно которому у негативного отношения к риторическим элементам в научном размышлении древняя история, уходящая корнями в различные слои философского теоретического массива. Особое внимание уделяется объективистской критике смысловой неоднозначности, прослеживается ее связь с негативной философской оценкой риторики и идеей философского реформирования естественного языка. Показано, что одной из причин философской критики риторики является привнесение ею в научный поиск субъективности и двусмысленности - эпистемических элементов, не укладывающихся в рамки объективистской научной идеализации. Истоки данной эпистемологической оптики обнаруживаются в античной философской мысли - в споре сократо-платоновской и риторико-софистической традиций понимания истины и роли связи языка и мышления в ее достижении. Проводится анализ концептуальных оснований философской критики красноречия, в результате которого делается вывод, что риторика, выступающая инструментом коммуникативных практик, становится заложником конфронтации философии и политики как интеллектуальных оснований существующего порядка вещей. Возможности преодоления восприятия риторики науки как оксюморона связываются автором с важностью рассмотрения взаимодействия эпистемологического и эпистемического уровней научного познания и эксплицирования его (взаимодействия) риторического дизайна.

В данной работе рассматривается концепция индивидуации как исторического процесса, разработанная представителем спекулятивной онтологии и нового материализма Мануэлем Деланда. Цель данной статьи - не только переосмыслить проблему становления индивидуальных сущих (индивидов, институтов, городов и национальных государств), но и рассмотреть ее в контексте концепции «ассамбляжа» («сборки»). Иными словами, историческая индивидуация у Деланда - это концепция, описывающая процесс формирования и стабилизации социальных, культурных и материальных сущих через взаимодействие разнородных элементов в рамках социальных ассамбляжей. Деланда заимствует термин «индивидуация» у Ж. Симондона, но переосмысливает его в плоскости своей спекулятивной онтологии, объединяющей нелинейные материальные процессы, контингентность и эмерджентность. Отсюда следует, что все сущие - от молекул до городов, от бактерий до алгоритмов - существуют в одной плоскости, без иерархии. Междисциплинарный анализ исторической индивидуации у Деланды требуют отказа от редукционизма, учета множественности уровней и акцент на процессуальность, а также сочетания сравнительно-исторического, системного и сетевого подходов. Ключевая задача - уловить динамику взаимодействий в ассамбляжах, учесть роль контингентности и эмерджентности. Это позволяет отказаться от упрощенных моделей истории в пользу многомерного анализа, где материальное и социальное переплетаются в непредсказуемых паттернах. Кроме того, концепция индивидуации как исторического процесса у Деланда позволяет анализировать историю как множество переплетающихся процессов, где «материальное» и «социальное» взаимозависимы, а контингентность и эмерджентность сосуществуют. В этом случае достижением концепции «ассамбляжа» является описание взаимосвязей как внешних, то есть множественных и качественно разнообразных. Благодаря параметризации философских понятий Деланда способен описывать явления и как симуляции, отслеживая их изменения через цепочки взаимосвязей, а не через причинно-следственные связи. Такая возможность количественного представления ранее уникальных событий делает концепцию «ассамбляжей» перспективной для анализа корреляций, обнаруживаемых в больших объемах информации. Тем не менее эта трансформация приводит к потере акцента на индивидуальном существовании, которое оказывается за пределами рассмотрения Деланда. В качестве метафизики множественности, также использующей научные концепции, но сохраняющей фокус на индивидуальном существовании, можно привести в пример концепцию «индивидуации» Ж. Симондона.

Статья посвящена анализу влияния Лиссабонского землетрясения 1755 года на трансформацию философско-антропологических представлений эпохи Просвещения. Основное внимание исследования уделено критике лейбницианского проекта теодицеи и его аксиологическим положениям, а также формированию на основании этой критики мировоззренческих категорий “оптимизма” и “пессимизма”. Исследуется, как катастрофа стала катализатором переосмысления онтологических, гносеологических и этических аспектов философкой антропологии: места человека в “безразличном” космосе, пределов рационалистической интерпретации мира, проблемы нравственных оснований в условиях структурной несправедливости физического мира. Особый акцент сделан на критике провиденциализма с деистических позиций Вольтером и с атеистических позиций философами французского материализма. Подробно исследуется роль Лиссабонского землетрясения в становлении докритической философии Канта с экспликацией интуиций его ранних произведений в теоретическую структуру критического периода, на основании чего происходит формирование положений критическогой “оптимизма”. Методология исследования сочетает в себе историко-философскую реконструкцию дискуссии Лейбница, Вольтера и Руссо о провиденциализме, дискурс-анализ философских произведений, осмысляющих событие Лиссабонского землетрясения (“Кандид, или Оптимизм” Вольтера, “Жак-фаталист и его хозяин” Д. Дидро, “докритические” работы И. Канта), интерпретацию концепций “оптимизма” и “пессимизма” в оптике философской антропологии Работа демонстрирует, как интеллектуальные рецепции Лиссабонского землетрясение не только эксплицировали “оптимистический” кризис лейбницианской теодицеи, но и способствовали переосмыслению исторических и физических аспектов человеческого существования. Автор выявляет, что материалистическая оптика в философии французского Просвещения (Д. Дидро, П.-А. Гольбах, Д. де Сад) интерпретировала человеческое бытие в регистре экзистенциальных рисков. Главным выводом становится тезис о трансформации философско-антропологических представлений: человек определяется как конечное существо, вынужденное искать пути примирения разума с природой в посткатастрофическом мире. Исследование показывает, что кантовский синтез, сочетающий гносеологический “пессимизм” познания с рационалистическим “оптимизмом” автономии разума, предложил конструктивную модель для современной философской антропологии, актуальную в условиях новых глобальных вызовов.

В статье исследуется проблематика создания смысловых моделей знаний, которые могут быть использованы для наделения систем искусственного интеллекта способностью в пониманию смысла текста на естественном или любом другом языке. В качестве возможных средств для построения смысловых моделей знаний рассматриваются механизм мультисистемной интеграции знаний, разработанный авторами ранее, формальные онтологии и техники понимания смысла, сформировавшиеся в рамках филологической герменевтики. Значимыми составляющими представленного в статье исследования являются рассмотрение используемых в настоящее время языковых моделей искусственного интеллекта, нового подхода к осмыслению знаний через их обобщение в виде открытых моделей, оценка генезиса и перспектив телеологической и аксиологической интерпретаций смысла для естественных и искусственных когнитивных систем. Методологической базой представленного в статье исследования являются авторские наработки в области системного анализа, известные методы анализа, принятые в рамках герменевтики, структурализма, классической гносеологии, теории формальных онтологий, лингвистического и языкового моделирования. Научная новизна данного исследования заключается в определении необходимого инструментария для создания смысловых моделей, обобщающих знания. Указанный инструментарий включает: мультисистемную интеграцию знаний, основанную на интеграции субъекта познания во множество систем с последующим обобщением паттернов, выявляемых в этих системах, и их трансляции для решения задач осмысления и творчества; формальные онтологии, реализующие описание знаний из какой-либо предметной области в виде концептуальных схем с учетом имеющихся правил и связей между элементами, позволяющее автоматическое извлечение знаний; широкое разнообразие герменевтических техник понимания смыслов. Констатированы объективные ограничения использования для искусственных когнитивных систем, не обладающих субъектностью, ценностной приоритизации в понимании смыслов. Некоторые ограничения в использовании для искусственных когнитивных систем также имеют герменевтические техники понимания смысла текста. Это связано с невозможностью полноценной рефлексии без чувств, эмоций и желаний, порождаемых потребностями, также инициирующими субъектность.

Предметом исследования в статье является музыка, которая по своей природе одновременно считается самым легко воспринимаемым и труднопостигаемым видом искусства. В отличии от других видов искусств таких как живопись, скульптура, поэзия, музыка не имеет материального подтверждения. Звук, с помощью которого проявляется красота мелодии, представляет собой физическое явление, которое имеет свою протяженность во времени и пространстве. В статье производится анализ трансформации смыслового содержания музыкального искусства на протяжении всей истории культуры. К данной проблематике направляли свое внимание философы античного мира (Платон, Плотин), последователи христианства (Августин), современные философы (В. И. Мартынов, З. В. Фомина). Особое отношение к музыке как элементу религиозной культуры позволяет наблюдать глубокое духовное содержание в творчестве на протяжении всего развития искусства. Исследование музыкального содержания производилось посредством анализа научных и религиозных источников, в которых детально рассматривались вопросы касаемые религии и творчества. В качестве основы для статьи автор обращается к трактату «О музыке» Августина, работам по изучению древнерусского певческого искусства и современной концепции российского музыковеда, философа и композитора В. И. Мартынова. Применяя метод сравнения музыкального мышления различных эпох, возможно сделать заключение о том, что музыка имела не только разное назначение в культурах, но и обладала отличными смысловыми формами. Музыкальное содержание трансформировалось совместно со значимыми историческими событиями такими как формирование древних цивилизаций, появление христианства, секуляризация западного общества, зарождение современных культурных ценностей. Обнаруженные взаимосвязи между историческими процессами и музыкальным мышлением помогут спроектировать будущие направления в области искусства. Поскольку религиозная составляющая присутствует в музыкальном содержании, то можно сделать вывод, что в творчестве сокрыта Божественная истина, которую возможно постичь, посредством мелодии, наполненной духом. При утрате духовного содержания, мелодия перестает быть посредником между Богом и человеком.

Научная работа посвящена анализу тезауруса повседневной театральности как философско-антропологического феномена. Принципиальный интерес к терминологии обосновывается необходимостью формирования морфологии повседневной театральности как самостоятельного феномена культуры. В качестве ведущих выступают термины «сценарий», «представление», «персона». Выбор определяется конкретными работами поведенческих наук о человеке таких ученых, как Эрик Берн, Ирвинг Гофман и Карл Юнг. Опыт наук о поведении человека представляется важным в виду его обширной эмпирической базы, врачебной и исследовательской практик, реализуемых учеными на повседневной основе, в тесном общении с людьми. В обсуждении задействованы материалы ученых - социологов Э. Бернс и Ги Дебора, философов Ж. Руссо, И. Канта, Ф. Ларошфуко, А. Шопенгауэра, М. Хайдеггера, положения энциклопедий и словарей. Среди методов исследования следует отметить аналитический, категориальный, компаративистский, а также методы аналогии и обобщения. Аналитический и категориальный методы помогают обозначить логические границы исследуемых терминов. Компаративистский метод необходим для выявления специфики терминов. Методы аналогии и обобщения помогают дифференцировать единичное, особенное и всеобщее в исследовании заданных терминов. Логика структурирования статьи продиктована необходимостью анализа научного потенциала каждого термина отдельно, согласно научным работам ученых с последующим анализом и обсуждением результатов. В качестве промежуточных результатов важно подчеркнуть потенциальную значимость терминов («сценарий», «представление», «персона») для исследования повседневной театральности. «Сценарий» помогает охарактеризовать набор стереотипов поведения человека, которые задействуются им в повседневности, так как зачастую человек живет, опираясь на конкретный набор внутренних программ. «Представление» помогает сценариям осуществляться, чтобы реализовывать социальные роли. В каждом индивиде может находиться несколько социальных личностей, которые человек демонстрирует обществу. «Персона» опирается на сценарий и представление как на психологические инструменты, помогающие ей соответствовать выбранной индивидуальности, в известной степени, театральными средствами выразительности. Персона помогает адаптироваться, выстраивает сложную систему отношений с внешним миром. В исследуемых терминах отражается экзистенциальная (персона), функциональная (представление) и психологическая (сценарий) сторона театральности человека. Следовательно, термины (сценарий, представление, персона) могут составить тезаурус «повседневной театральности» как феномена.

В настоящей работе предпринята попытка с помощью теоретических положений французского философа Жильбера Симондона исследовать теорию цифровых сетей на пересечении концепции «конкретизации» (как процесса воплощения абстрактных структур в материальные практики) и концепции «трансиндивидуального» (коллективного измерения, выходящего за пределы отдельного индивида). Это позволяет по-новому взглянуть на современные цифровые технологии и общество. Кроме того, в статье утверждается, что, развивая теорию техничности как способа существования человечества наравне с религией, наукой и искусством, эволюция техничности достигает свою кульминацию именно в цифровых сетях, благодаря которым сам мир становится не только сетевым, но и техносоциальным. В этом случае цифровые сети есть не только результат конкретизации, который подобен становлению кристалла, но он, скорее подобен техническому ансамблю, глубоко взаимосвязанному технологическому и социальному образованию. В рамках исследования применялись общенаучные методы, среди которых выделяются описательный метод, диалектический метод, а также методы анализа, наблюдения и синтеза. Следует подчеркнуть, что данная работа носит исследовательский характер и ставит целью осмысление цифровой сети как уникального техносоциального объекта, находящегося в постоянном эволюционном развитии. При этом в работе предлагаются три ключевые познавательные структуры для исследования цифровых сетей: процесс конкретизации, триадическая модель, объединяющая элементы, людей и технические ансамбли, а также анализ техничности, который прослеживает эволюцию от первоначального разрыва магического единства до роли элементов цифровых сетей как опор для трансиндивидуальных отношений. Кроме того, можно отметить, что совсем недавно концепция трансиндивидуальности стала центральной аналитикой для изучения взаимодействий между большими данными, алгоритмическими системами и цифровыми платформами в сетевых инфраструктурах. Цель данной работы - углубить современные интерпретации трансиндивидуальности, предложив два направления для исследования: во-первых, применение логики Симондона для изучения концепции цифровой сети, а во-вторых, более глубокое рассмотрение роли трансиндивидуальности в современных цифровых сетях.

В статье исследуется роль, которую мысленные эксперименты сыграли в оценке Кантом спора о живой силе (vis viva). Данный спор касался противоположных представлений о природе силы: в картезианской традиции сила понималась количественно - как импульс, тогда как в лейбницианском подходе - качественно, как кинетическая энергия. Анализируя докритическое сочинение Канта «Мысли об истинной оценке живых сил», автор стремится прояснить методологическое значение мысленного эксперимента в контексте данной научной полемики. В статье реконструируется кантовская стратегия использования мысленных экспериментов как способа методологического посредничества между картезианским и лейбницианским лагерями, а также исследуются основные онтологические и эпистемологические вопросы, возникающие в связи с этим спором. Через такую реконструкцию проясняется, как Кант прибегал к воображаемому моделированию, чтобы критиковать существующие теории и предложить методологически согласованную альтернативу. Статья опирается на стратегию рациональной реконструкции, систематически анализируя докритические аргументы Канта как мысленные эксперименты. Путём сравнительного анализа кантовские рассуждения помещаются в контекст историко-научной дискуссии и современных философских интерпретаций мысленных экспериментов, с особым вниманием к литературе по эпистемологии Канта и философии науки. Научная новизна исследования заключается в явной трактовке ранних кантовских аргументов как подлинных мысленных экспериментов - аспект, ранее упускавшийся в научной литературе. Анализ показывает, что Кант осознанно строил свои доказательства как «эксперименты» - несмотря на их гипотетический и контрфактический характер - и считал их убедительными даже без эмпирической проверки. Гибкость, присущая его воображаемому подходу, позволила ему одновременно критиковать и примирять динамику Лейбница с кинематикой Декарта, опираясь на единую методологическую позицию. В числе ключевых выводов - признание того, что использование Кантом мысленных экспериментов с бесконечным варьированием условий, идеализированными конструкциями и контрфактическими ситуациями сыграло решающую роль в формировании его методологии. Таким образом, статья вносит вклад в понимание преемственности между докритическим и критическим этапами философии Канта, подчёркивая методологическую целостность его эпистемологического проекта.

В данном исследовании рассматривается применение разработанного авторами диалектического метода, который позволяет выводить онтологические уровни через принцип взаимного отражения сущностей и их отрицаний. Согласно этому принципу, каждый более высокий онтологический уровень, проходя через двойное отрицание себя («не-не-я = я-есть-я»), порождает более низкий уровень бытия через сопоставление себя с собственным небытием. Этот процесс иллюстрирует переход от статичного Абсолюта-Первопринципа к Богу-Отцу. Отражение разума, познавшего Бога, приводит к возникновению бессмертной души, которая существует не в материальном теле, а в трансцендентном мире Духа, в Царстве Отца. Отец готов исполнить волю тех, кто «рожден свыше» (Ин. 3: 5). Таким образом, свобода воли человека реализуется через согласование с волей Бога: по просьбе своих «детей», рожденных в Вечность, Бог изменяет Промысл, и мир трансформируется без прямого вмешательства Духа в материю. Методологическая основа исследования включает историко-философский и философский анализ основных концепций Абсолюта. Кроме того, в работе используются натурфилософские подходы, учитывающие современные достижения естествознания, включая параллели с принципами квантовой механики. Миробытие, как и все высшие онтологические уровни, существует «внутри» Бога, а не за его пределами, как это часто предполагается в различных философских системах. Оно представляет собой картину развития миров, которая существует в «воображении» Бога. Миры выступают в роли своеобразных зеркал, в которых Бог созерцает Себя. Эти отражения обретают самостоятельную и вечную жизнь в вечной «памяти» Бога, которая и есть Царствие Небесное, также пребывающее «внутри» Бога, а не «вне» Его. При этом развитие миров в «воображении» Бога и их пребывание в Его вечной памяти представляют собой две стороны одного процесса, которые не взаимодействуют напрямую. Этот подход также развивает непротиворечивую концепцию бытия мира как отражения Бога в Самом Себе, а Спасения - как вечного пребывания зрелой личности в памяти Бога, что и составляет суть Царствия Небесного. Применение «двойного отрицания» для построения онтологических уровней представляет философскую новизну.

Значимой областью исследований в рамках теорий систем является проблема обеспечения живучести поврежденных и некомплектных (с отсутствующими элементами) систем. Типичным для таких систем является нахождение в паллиативном состоянии, при котором система продолжает свое существование, но утрачивает (полностью или частично) свою функциональность, сохраняя внешние признаки «здоровой» системы. Рассматриваются варианты управления поврежденными и некомплектными системами, позволяющие им сохраняться, механизмы обеспечения устойчивости таких систем. Отдельное внимание в статье уделяется рассмотрению двух основных инструментов замещения повреждённых и отсутствующих элементов систем: заглушек и элементов с имитационной активностью. Определяется характер их функционирования, возможности применения, варианты активности. Для систем с внешним управлением рассматриваются три возможных сценария управления поврежденной или некомплектной системой. В основу исследования положены разработанные автором в предыдущих работах теоретические модели обеспечения устойчивости системы за счет ресурсов надсистемы, восстановления системы за счет сохранившихся функциональных подсистем и других систем в рамках одной надсистемы и др. По итогам проведенного в статье исследования, посвященного проблематике, ранее остававшийся за пределами теоретического анализа, констатируется вариативность сценариев эффективного управления поврежденных и некомплектных систем. Выбор оптимального варианта зависит от того, сохранится ли в процессе развития значимость утраченных в результате повреждения системой функций, от способности системы к адаптации, полезности системы с неполной функциональностью, сложности исправления и необходимых для этого ресурсов. Оценка целесообразности паллиативной системы основывается на двух критериях: наличия необходимости поддерживать систему в состоянии ограниченной функциональности или даже, в предельном случае, обеспечения выживания; целесообразности номинального сохранения системы, воспроизводящей реакции неповрежденной системы. Новизна полученных в работе результатов заключается в постановке вопроса о необходимости теоретического анализа проблематики управления поврежденных и некомплектных систем, целесообразности поддержания их паллиативного состояния, сценариев перехода систем в состояния с полной функциональностью. Полученные в работе результаты могут быть полезны при управлении поврежденными и некомплектными системами в различных предметных областях: при регулировании технических систем, при управлении предприятиями, макроэкономическом регулировании и др.

Статья посвящена исследованию концепта «абдукции агентности», задействованного бразильским антропологом Эдуарду Вивейрушем де Кастру в его концепции индейского перспективизма. В статье утверждается и доказывается, что понимание «абдукции агентности» Вивейрушем де Кастру отличается от того, как его понимает автор этого концепта, британский антрополог Альфред Джелл. Предметом исследования выступает концепт «абдукции агентности», рассмотренный в контексте его неоднозначного понимания двумя этими антропологами. Основная цель работы - прояснить смысл, функции и специфику этого концепта в концепции индейского перспективизма Вивейруша де Кастру. Такое прояснение позволяет продемонстрировать потенциал концепта «абдукции агентности» для философско-антропологического анализа взаимодействия человека с технологиями, что является одной из задач статьи. Другими задачами являются, во-первых, описание общего смысла концепта абдукции путем обращения к работам Чарльза Сандерса Пирса, Грегори Бейтсона, Умберто Эко, Лоренцо Маньяни и Резы Негарестани; во-вторых, выявление роли концепта «абдукции агентности» в работах Джелла; а в-третьих, доказательство того, что понимание «абдукции агентности» Вивейрушем де Кастру преодолевает критику этого концепта со стороны британского антрополога Тима Ингольда. Методологическая основа включает историко-герменевтический анализ абдукции в истории философии (от Ч. С. Пирса до современных авторов) и критически-объективное сопоставление трактовок Джелла и Вивейруша де Кастру. Научная новизна статьи заключается в систематизации концепта «абдукции агентности», что устраняет пробел в исследованиях творчества Вивейруша де Кастру и открывает перспективы для его интеграции в философию техники и этику искусственного интеллекта. Практическая значимость работы связана с возможностью использования концепта для моделирования нелинейных взаимодействий человека с технологиями, где гипотезы формируются в процессе динамической адаптации к изменчивым условиям. Выводы статьи ставят под сомнение критику Ингольда, демонстрируя, что «абдукция агентности» в трактовке Вивейруша де Кастру не противоречит идее творчества как импровизации, а, напротив, обогащает её, предлагая новый инструмент для междисциплинарных исследований. Другим значимым результатом статьи является демонстрация возможности применения концепта «абдукции агентности» в модели описания взаимодействия человека с технологиями, в частности с искусственным интеллектом.