ВОПРОСЫ ОНОМАСТИКИ

В статье рассмотрены образованные от антропонимов названия минералов, добываемых на Урале. Источником материала послужили печатные и электронные издания по геологии и минералогии. Цель исследования - охарактеризовав основные словообразовательные модели, реализованные в лексемах сформированного корпуса, выявить случаи отклонения от традиционных словообразовательных траекторий и установить их причины. Отантропонимическая модель является ведущей для наименований минералов (38 % от общего числа проанализированных названий). Вторая по частотности модель - оттопонимическая (22 %). Модели, где в основу названия минерала ложится указание на его геохимический состав или свойства, по частотности значительно уступают двум лидирующим. Наиболее частотная модель образования отантропонимического названия минерала (минералонима) предполагает задействованность фамилии выдающегося человека, имеющего отношение к минералогии, с последующим прибавлением форманта -ит (реже - -лит) или -ин. Отклонения от этой модели наблюдаются в двух направлениях. Во-первых, это использование нетипичных формантов -ан, -зит, -оит, -анит, которые можно квалифицировать как фонетико-графические варианты или факты контаминации продуктивных формантов. Во-вторых, нетипичным преобразованиям подвергается основа минералонима: в качестве производящей единицы выступает не собственно фамилия, а ее часть (в тех случаях, когда фамилия многокомпонентна), а также имя, имя и фамилия или корневая часть фамилии в переводе на латинский язык. Можно утверждать, что при использовании нетипичных в формальном отношении моделей и подходов к созданию минералонима ключевую роль играют субъективные эстетические представления номинатора, связанные с желанием создать благозвучный и удобный в использовании термин. Кроме того, очевидной интенцией становится также стремление избежать неприемлемых для стройной терминосистемы омонимии и прочих случаев неоднозначности, не позволяющих недвусмысленно связать название с обозначаемым им объектом.

В публикации излагаются некоторые результаты сбора и обработки топонимических материалов экспедиции 2023 г. на Поморский берег Белого моря. Карельская топонимия присутствует здесь в виде субстрата. Составляя в целом около 10 % (примерно 300 названий) от общего числа топонимов, она тем не менее производит впечатление существенно более весомого пласта - в силу того, что, во-первых, номинирует значимые объекты на территории, а во-вторых, благодаря массе географических терминов, воспринятых из карельских говоров и ставших фактом местной русской поморской речи. Выявлена определенная дистрибуция в бытовании терминов (кóрга, úндола, сéльга), позволившая констатировать специфику самой южной окраины Поморья, тяготеющей к Выгозерью, - с. Нюхча. Представлены некоторые пути постепенного размывания карельского слоя в топонимии и способы переработки исходных карельских оригиналов, которые обычно остаются вне поля зрения исследователей взаимодействия топосистем в силу сложности их выявления. Среди них народноэтимологическое сближение топонима со знакомым русским словом, сопровождающееся некоторой перестройкой звуковой стороны (оз. Гáрье > оз. Гагáрье). Это одна из разновидностей так называемой прямой адаптации. Наследие другой адаптационной модели - калькирования или перевода - просматривается в сосуществовании в одном микроареале пары (иногда группы) топонимов, из которых один сохранил исходную карельскую топооснову, а другой может быть результатом ее перевода. Такая ситуация имеет значительный потенциал для этимологии. В тексте предложено несколько таких связок, в том числе название о-ва Тýмище и р. Кéтьмукса, впадающей в море в районе острова. Их совместная интерпретация позволила реконструировать утраченный русский термин *тумище (< слав. *(s)tum-) ‘убежище, укромное место, где можно спрятаться, переждать непогоду’. Этимология поддерживается потамонимом Кéтьмукса, в котором воплотилось приб.- фин. kätke- или саам. giet’k’ât ‘прятать, скрывать’.

Статья основана на полевых материалах Топонимической экспедиции Уральского университета, работавшей в 2023 и 2024 гг. в поморской зоне Беломорского района Республики Карелия. Изучаются коллективные прозвища (обливáнцы ‘жители с. Сухое’, лесовикú-безмéдники ‘жители деревень и сел, находящихся в юго-восточной части Беломорского района в окружении лесов и болот, - Ендогуба, Воренжа, Сумостров, Пертозеро, Пулозеро’), фразеологизм с оттопонимическим прилагательным (лицо / с лица / на лицо как выговская горячая медь ‘о раскрасневшемся человеке’), близкие к прозвищам обозначения территориальных коллективов людей с локативной семантикой (поозё́ра - помóры - лесовикú); к анализу привлекаются также многочисленные сопутствующие факты ономастики и апеллятивной лексики (например, названия скитов, образованные от озерных гидронимов; выражение полугру́дый хилозё́р, содержащее в своем составе квазикатойконим хилозё́р). Анализируемые факты интерпретируются автором как неявные (косвенные) маркеры старообрядчества, сыгравшего большую роль в формировании историко-культурной ситуации в регионе. Так, прозвище обливанцы мотивировано приписываемой жителям с. Сухое приверженностью обливательному крещению, которое негативно оценивается старообрядцами. Выражение лицо как выговская горячая медь отсылает к практике изготовления меднолитых икон, распространенной у насельников Выговской обители. Триада помóры - поозё́ра - лесовикú не только носит таксономический характер (описывая места проживания населения), но и содержит скрытую оценочную оппозитивность: жители морского побережья экономически и конфессионально противопоставляются ушедшим в леса и на озера старообрядцам. Помимо реконструкции семантики наименований, автор выявляет отраженную в них точку зрения номинаторов.

Статья написана по полевым материалам, собранным сотрудниками Топонимической экспедиции УрФУ (Екатеринбург) в сентябре 2023 г. в нескольких населенных пунктах Беломорского района Карелии (Поморский берег Белого моря): сс. Сумский Посад, Колежма, д. Лапино, г. Беломорск и др. В статье содержатся некоторые результаты, касающиеся отражения фактов истории, культуры, социальной, этнической и конфессиональной специфики региона в коллективных прозвищах и прозвищных рассказах, которые конструируются вокруг них. Рассматриваемые в статье локально-групповые прозвища, складывающиеся в микро систему, функционируют в ряде населенных пунктов Поморского берега: сс. Шуерецкое (репоéды), Вирма (кочега́ры), Сумский Посад (меща́не, церко́вные сралú), Колежма (лопарú) и Нюхча (цари́, во́ры), а также в удаленных от береговой линии дд. Лапино (ре́пники), Коросозеро (вшúвики), Пулозеро (пúсаные батогú), Ендогуба (линдýшники), которые находятся на границе поморской и материковой зон. Отмечены факторы, способствующие бытованию большого числа локальных наименований в Беломорье вообще и на Поморском берегу в частности по сравнению с материковой частью Русского Севера и другими традиционно земледельческими зонами. Представлены мотивировки прозвищ, существующие сегодня в сознании населения Поморского берега старшего возраста (информантов экспедиции). Предложены мотивационные решения для ряда коллективных прозвищ, а также описан исторический и социокультурный фон, на котором и благодаря которому они были сформированы, с опорой в том числе на исторические и этнографические источники.

Объектом изучения в статье стала ойконимия Восточного Казахстана - одного из регионов, которые в разные исторические периоды были центрами важных этнокультурных связей, контактов или столкновений. Цель исследования - определить состав и системные связи ойконимии этого региона на топонимическом материале трех административных районов: Алтайского, Глубоковского и Катон-Карагайского. Источниками послужили современные списки населенных пунктов и исторические списки населенных мест - как опубликованные, так и архивные. Ойконимия исследуемой территории полиязычная: здесь встречаются ойконимы казахского и русского происхождения. Казахская ойконимия связана с кочевым патронимическим социально-хозяйственным укладом в прошлом. Появление русских топонимов соотносится с переселенческими волнами в регионе. Так, фиксируются ойконимы, связанные с первой волной (XVIII в.), и ойконимы, относящиеся к более поздним переселениям славян - на рубеже XIX-XX вв., а также в течение всего XX в. Важно определить принадлежность ойконимов к первой (старожилы) или второй (поздние переселенцы) волне переселения. Для этого в работе используются приемы хронологизации, позволяющие на основе сравнения современных характеристик топонимов определять время их появления в системе. Авторы приходят к выводу, что в ойконимической системе рассматриваемого региона совмещаются две противонаправленные тенденции: к унификации ойконимии и географической терминологии, с одной стороны, - и к сохранению их традиционного многообразия, с другой.

В статье рассматриваются названия населенных пунктов Южной (Олонецкой) Карелии, где последние несколько столетий бо́льшая часть населения говорит на ливвиковском наречии карельского языка. Автором отмечено, что на ранних этапах освоения региона карелами-ливвиками формирование поселенческой системы определялось физико-географическими условиями и типом практикуемого населением хозяйства. Важнейшую роль здесь сыграло то, что Южная Карелия богата озерами и реками, поэтому первоначально деревни карелов-ливвиков находились главным образом на берегах водоемов. С XVIII в. начинается освоение не связанных с водоемами возвышенностей, в связи с чем появляются населенные пункты «сележного» типа. Главное внимание в статье уделено типам сельских поселений у карелов-ливвиков и структурным особенностям их ойконимии. В однокомпонентных названиях наиболее частотными оказываются ойконимы с l-овым формантом, восходящие, как правило, к антропонимам; реже используются отантропонимные модели без форманта и с формантами -(i)ne, -sto, рус. -ово, -щина. Среди остальных ойконимов наибольшей продуктивностью обладают названия, образованные на основе географических терминов pogostu ‘село с церковью’, kylä и hieru ‘деревня’; выявлен также ряд терминов для обозначения малодворных поселений и хуторов: kodi, kondu, perti, taloi; карельские термины, восходящие к рус. мыза, хутор. В статье анализируются причины различной продуктивности ойконимов с этими компонентами, рассматриваются вопросы хронологии их вхождения в топонимическую систему, обосновывается включение в данный ряд реконструированных по топонимическим данным лексем *moiživo и *tula, служивших предположительно для обозначения малодворных поселений и хуторов. По мнению автора, кульминация формирования поселенческой системы в Южной Карелии приходится на первую треть XX в., однако далее, с коллективизацией и последовавшими за ней репрессиями, начала происходить деградация поселенческой системы, финалом которой стала ликвидация «неперспективных» деревень в 1960-1970-е гг.

Статья представляет собой завершающую, третью часть цикла, посвященного исследованию деривации территориально ограниченной системы форм христианских личных имен в преднациональный период. В данном цикле на материале антропонимов, зафиксированных в тверских деловых текстах XVI-XVII вв., рассматривается, как в народной речи происходила структурная перестройка полных форм мужских личных имен. Объектом анализа в статье является продуктивная часть парадигматического класса *-jŏ - полные формы антропонимов с мягкой основой с конечным -й в разных вариациях: -ий, -ей, -ай, -ой. Эти финали могли быть как исконными, совпадающими с канонической формой личного имени, так и возникшими в результате взаимозамены финалей, их усечения либо наращения. В реальном употреблении полные народно-разговорные формы имен в исследуемый период были чрезвычайно разнообразны и представлены большим количеством фонетических и морфологических вариантов, возникших прежде всего вследствие фиктивного членения и формального преобразования основ антропонимов. При этом предпочтение в документах отдается разговорным, а не каноническим формам, которые сохранялись в основном у представителей духовной иерархии. В статье выявляются словообразовательные механизмы, способствовавшие вхождению иноязычных личных имен в ономастическую систему русского языка и возникновению многочисленных обиходных полных форм имен: их структурное переоформление, формально-ассоциативные отношения, связанные с модификацией финальной части. Именно эти структурные преобразования вкупе с фонетическими изменениями образуют неповторимый антропонимический «узор» на любой отдельно взятой территории. Можно констатировать, что в XVI-XVII вв. в тверских документах наиболее стабильными, устойчивыми и периодически повторяющимися в многочисленных рядах полных форм христианских личных имен являются две разновидности: формы на твердый согласный с усечением (Влас, Назар, Тарас, Федос и т. п.) и формы с конечным -ей (Власей, Назарей, Тарасей, Федосей и т. п.).

Рецензия на книгу: Словарь топонимов Республики Саха (Якутия): населенные пункты, наслеги, улусы, районы / гл. ред. Т. М. Никаева. - Якутск: Алаас, 2024. - 448 с. В рецензии рассматривается «Словарь топонимов Республики Саха (Якутия)», подготовленный сотрудниками кафедры русского языка Северо-Восточного федерального университета им. М. К. Аммосова под руководством доц. Т. М. Никаевой. В словаре представлены 1 066 единиц в 977 статьях, в том числе 694 ойконима, 338 наименований наслегов и 34 названия улусов. Названия 47 % улусов и районов образованы от ойконимов, 53 % улусов носят названия, образованные на иных основаниях, что стало причиной выделения названий всех улусов и районов в особом разделе с описанием и этимологическим анализом единиц. Некоторые словарные статьи читаются как увлекательное повествование об истории поселений и людей, живущих в них. Авторы собрали устные предания, отрывки из художественных и научно-популярных книг, в которых упоминаются ойконимы Якутии. В регионе проживают представители 41 народа, из них около 80 % относятся к коренным народам: 47 % населения региона составляют якуты, 28 % - русские, 3 % - эвенки, 1,5 % - эвены, 0,22 % - долганы, 0,15 % - юкагиры, 0,07 % - чукчи. Именно к языкам этих этносов относятся входящие в словарь ойконимы. В словарных статьях рассказывается о топографических характеристиках местности, об особенностях жизни якутов и других народов республики, о событиях, ставших основой для создания ойконима, и т. п. Рецензируемый словарь, безусловно, вносит серьезный вклад в отечественную ономастику, приближает создание полного топонимического словаря России.

В статье раскрываются возможности применения дискурсивного подхода и нового понятия «урбанонимический дискурс» для изучения городской топонимии в аспекте отражения образа города и территориальной идентичности. Авторы используют семиотическую концепцию городского пространства как текста. В этом ключе урбанонимический дискурс понимается как совокупность знаковых произведений / микротекстов, которые объединяют городские топонимы с вербальным и невербальным окружением, связанным с ними семантически и пространственно. В урбанонимическом дискурсе выделяется два вида микротекстов: моносемиотические и полисемиотические. Моносемиотические урбанонимические микротексты представляют собой комплексы городских топонимов с общей номинативной темой. Полисемиотические урбанонимические микротексты - это знаковые единства из урбанонимов и невербальных произведений, соотнесенных с ними в семантико-тематическом отношении. Особо отмечается феномен урбанонимического «эха» как частная версия полисемиотических микротекстов. В урбанонимическом дискурсе Екатеринбурга выявлены такие ключевые номинативные темы, как: национальная и региональная история, литература, спорт, наука и образование, а также локальная специфика хозяйственной деятельности. С точки зрения ареалов распространения конкретных тем установлено, что в центральной части города наиболее широко представлены микротексты, относящиеся к темам истории, власти, бизнес-активности, искусства и науки; урбанонимические объединения промышленной и транспортной тематики привязаны к отдельным районам и микрорайонам. В топонимическом «портрете» города отражены приверженность историческим корням и перекличка эпох, уникальный сплав промышленности и культуры, а в микротекстах разных частей Екатеринбурга проявляются аллюзии на имена и образы уже утраченных объектов. Авторы утверждают, что использование дискурсивного подхода может лечь в основу комплексного анализа урбанонимов в других городах, что даст более глубокое представление о территориальной идентичности и будет полезно для топонимической политики и брендинга мест.