В статье рассматривается активная политика занятости в отношении лиц с инвалидностью трудоспособного возраста, обеспечивающая переход от социального обеспечения к труду в государствах благосостояния. На основе данных международных исследований и статистики ЕС раскрыты причины такого перехода, цели и принципы активной политики занятости в государствах благосостояния социально-демократических, консервативно-корпоративистских и неолиберальных моделей. Представлены критерии и способы оценки трудоспособности для разграничения лиц с инвалидностью и безработных и последующего распределения между программами с временными или постоянными видами помощи. Показаны маршруты выхода на рынок труда, ориентированные на инсайдеров - лиц с сохранной или временно нарушенной трудоспособностью - и аутсайдеров - лиц с инвалидностью, имеющих низкие шансы на трудоустройство. Отражены социально-демографические характеристики лиц с инвалидностью, влияющие на их производительность и трудоспособность и обусловливающие их потребности в избирательных мерах помощи. Изучены и раскрыты принципы «наступательной» и «оборонительной» активной политики занятости в отношении этой категории граждан, повышающие вероятность трудоустройства и удержания на рынке труда: обязательства государства, работодателей и лиц с инвалидностью, а также меры поощрения и наказания. Показаны объёмы государственных средств, выделяемых на политику занятости, основные направления в системе классификации расходов: услуги, активные и пассивные меры. Раскрыта структура расходов и назначение каждого вида активных мер занятости в отношении лиц с инвалидностью: создание рабочих мест и стартапов; защищённая и поддерживаемая занятость, реабилитация, стимулирование занятости, обучение. Выявлены приоритеты активных мер в отношении лиц с инвалидностью и работодателей, содействующие трудоустройству и закреплению на рынке труда в государствах благосостояния разных моделей. Проанализированы тенденции развития активной политики за последнее десятилетие, стратегии повышения её эффективности, приоритеты пассивных и активных мер в период ухудшения экономического климата. Показаны результаты влияния активной политики на занятость лиц с инвалидностью с умеренными и тяжёлыми нарушениями, а также изменения в доступности социального обеспечения по инвалидности и безработице в процессе перехода от социального обеспечения к труду.
Идентификаторы и классификаторы
Согласно новому договору о социальном обеспечении (new welfare), основанному на повышении ответственности граждан за собственное благополучие, политика в отношении лиц с инвалидностью трудоспособного возраста переориентирована на занятость на открытом рынке труда [1; 2].
Список литературы
1. Кулагина Е. В. Социальная политика в отношении инвалидов в государствах благосостояния и России: переход к независимой жизни и инклюзии // Национальные интересы: приоритеты и безопасность. 2017. Т. 13, № 10 (355). С. 1944-1971. [Kulagina E. V. Social development: Active employment policy for persons with disabilities. National interests: priorities and security=Nacional’ny’e interesy’: prioritety’ i bezopasnost’. 2017;13(10):1944-1971. (In Russ.)]. DOI: 10.24891/ni.13.10.1944 EDN: ZOLDSN Kulagina E. V. Social development: Active employment policy for persons with disabilities. National interests: priorities and security=Nacional’ny’e interesy’: prioritety’ i bezopasnost’. 2017;13(10):1944-1971. (In Russ.)]. DOI: 10.24891/ni.13.10.1944 EDN: ZOLDSN
2. Кулагина Е. В. Новая политика государств благосостояния: контекст для анализа положения лиц с инвалидностью // Социологическая наука и социальная практика. 2020. Т. 8, № 4 (32). С. 121-136. [Kulagina E. V. The new Welfare State policy: a context for analyzing the situation of persons with disabilities. Sociological science and social practice=Sociologicheskaya nauka i social’naya praktika. 2020;8(4):121-136. (In Russ.)]. DOI: 10.19181/snsp.2020.8.4.7660 EDN: HUSTHB Kulagina E. V. The new Welfare State policy: a context for analyzing the situation of persons with disabilities. Sociological science and social practice=Sociologicheskaya nauka i social’naya praktika. 2020;8(4):121-136. (In Russ.)]. DOI: 10.19181/snsp.2020.8.4.7660
3. Taylor-Gooby P., Gumy J. M., Otto A. Can “New Welfare” address poverty through more and better jobs? Journal of Social Policy. 2014;44(1):83-104. DOI: 10.1017/S0047279414000403
4. Dengler K. Effectiveness of Active Labour Market Programmes on the Job Quality of Welfare Recipients in Germany. Journal of Social Policy. 2019;48(4):807- 838. DOI: 10.1017/S0047279419000114 EDN: FLDWJM
5. Morris Z. A., Zaidi A. Estimating the extra costs of disability in European countries: Implications for poverty measurement and disability-related decommodification. Journal of European Social Policy. 2020;30(3):339-354. DOI: 10.1177/0958928719891317 EDN: AVMSSK
6. Кулагина Е. В. Социальное обеспечение лиц с инвалидностью в государствах благосостояния: охват помощью и антикризисное регулирование. Ч. 1 // Социологическая наука и социальная практика. 2021. Т. 9, № 3 (35). С. 107-121. [Kulagina E. V. Social security of persons with disabilities in welfare States: assistance coverage and anti-crisis regulation. Part 1. Sociological science and social practice=Sociologicheskaya nauka i social’naya praktika. 2021;9(3):107-121. (In Russ.)]. DOI: 10.19181/snsp.2021.9.3.8436 EDN: NWMYLA Kulagina E. V. Social security of persons with disabilities in welfare States: assistance coverage and anti-crisis regulation. Part 1. Sociological science and social practice=Sociologicheskaya nauka i social’naya praktika. 2021;9(3):107-121. (In Russ.). DOI: 10.19181/snsp.2021.9.3.8436
7. Кулагина Е. В. Социальное обеспечение лиц с инвалидностью: доступность для граждан трудоспособного возраста. Ч. 1 // Социологическая наука и социальная практика. 2022. Т. 10, № 3. С. 115-133. [Kulagina E. V Social security of persons with disabilities: accessibility for citizens of working age. Part 1. Sociological science and social practice=Sociologicheskaya nauka i social’naya praktika. 2022;10(3):115-133. (In Russ.)]. DOI: 10.19181/snsp.2022.10.3.9200 EDN: AXNSZE Kulagina E. V Social security of persons with disabilities: accessibility for citizens of working age. Part 1. Sociological science and social practice=Sociologicheskaya nauka i social’naya praktika. 2022;10(3):115-133. (In Russ.). DOI: 10.19181/snsp.2022.10.3.9200
8. Greve B. The labour market situation of disabled people in European countries and implementation of employment policies: a summary of evidence from country reports and research studies. April 2009. Available at: https://ec.europa.eu/employment_social/empl_portal/ede/ANED%20Task%206%20final%20report%20-%20final%20version%2017-04-09.pdf (accessed: 29.08.2023).
9. Carcillo S., Grubb D. From Inactivity to Work: The Role of Active Labour Market Policies. In: OECD Social, Employment and Migration Working Papers 36. Paris: OECD; 2006. 72 p. DOI: 10.1787/687686456188
10. Bonoli G. The Political Economy of Active Labor-Market Policy. Politics & Society. 2010;38(4):435-457. DOI: 10.1177/0032329210381235
11. Rauch A., Dornette J. Equal Rights and Equal Duties? Activating Labour Market Policy and the Participation of Long-term Unemployed People with Disabilities after the Reform of the German Welfare State. Journal of Social Policy. 2010;39(01):53-70. DOI: 10.1017/S0047279409990419
12. Mladenov T. Postsocialist disability matrix. Scandinavian Journal of Disability Research. 2017;19(2):104-117. DOI: 10.1080/15017419.2016.1202860 EDN: YVYKAP
13. Sickness, Disability and Work: Breaking the Barriers. A Synthesis of Findings across OECD countries. Paris: OECD; 2010. 166 p. DOI: 10.1787/9789264088856-en
14. Börsch-Supan A. Work disability: The effects of demography, health, and disability insurance. In: Wise D. A. ed. Research Findings in the Economics of Aging. Chicago: The University of Chicago Press; 2010. p. 37-58.
15. Parker S., Cass B. New Paradigms of Disability in Social Security Law and Policy in Australia: Implications for Participation. Disability Studies Quarterly. 2005;25(4):1-26. DOI: 10.18061/dsq.v25i4.621
16. Schrecker T., Bambra C. How Politics Makes Us Sick: Neoliberal Epidemics. London: Palgrave Macmillan; 2015. 167 p. DOI: 10.1111/1753-6405.12556
17. Martin J. P. What Works Among Active Labour Market Policies: Evidence from OECD Countries’Experiences. In: OECD Labour Market and Social Policy Occasional Papers. Paris: OECD; 1998. Р. 33. DOI: 10.1787/267308158388
18. Oliver M. The social model of disability: thirty years on. Disability & Society. 2013;28(7):1024-1026. DOI: 10.1080/09687599.2013.818773
19. Parker H. S., Owen R., Gould R. Parity of participation in liberal welfare states: human rights, neoliberalism, disability and Employment. Disability & Society. 2012;27(6):823-836. DOI: 10.1080/09687599.2012.679022
20. Edmiston D. Welfare, Austerity and Social Citizenship in the UK. Social Policy and Society. 2016;16(2):261-270. DOI: 10.1017/S1474746416000531
21. Rupp K., Stapleton D. C. Introduction. In: Rupp K., Stapleton D. C., eds. Growth in Disability Benefits: Explanations and Policy Implications. Kalamazoo, MI: W.E. Upjohn Institute for Employment Research; 1998. Р. 1-27. DOI: 10.17848/9780880995665
22. Black D., Daniel K., Sanders S. The impact of economic conditions on participation in disability programs: Evidence from the coal boom and bust. The American Economic Review. 2002;92(1):27-50. DOI: 10.1257/000282802760015595 EDN: DTUQSB
23. Asher M. Z. The Wind Before the Storm: Aging, Automation, and the Disability Crisis. UC Berkeley Electronic Theses and Dissertations. 2017. Available at: https://escholarship.org/uc/item/4c10v9sq (accessed: 29.08.2023).
24. Dwyer P., Scullion L., Jones K. [et al.] Work, welfare, and wellbeing: The impacts of welfare conditionality on people with mental health impairments in the UK. Social Policy & Administration. 2020;54(2):311-326. DOI: 10.1111/spol.12560
25. Korpi W. Welfare-State Regress In Western Europe: Politics, Institutions, Globalization, and Europeanization. Annual Review of Sociology. 2003;29:589-609. DOI: 10.1146/annurev.soc.29.010202.095943/ EDN: GMGIXO
26. LMP interventions for the long-term unemployed. In-depth evaluation. 2019. OECD. Available at: https://www.oecd.org/els/emp/LMP%20interventions%20for%20LTU%20-%20in-depth%20evaluation.pdf (accessed: 29.08.2023).
27. Gjersøe H. M. Regulating inflow or outflow: a comparison of the work capability assessments in the UK and Norway. Journal of Social Policy. 2015;45(1):141- 158. DOI: 10.1017/S0047279415000471
28. Lindsay C. Houston D. Fit for purpose? Welfare reform and challenges for health and labour market policy in the UK. Environment and Planning A: Economy and Space. 2011;43(3):703-721. DOI: 10.1068/a43442
29. MacDonald D., Prinz C., Immervoll H. Can disability benefits promote (re)employment? Considerations for effective disability benefit design. In: OECD Social, Employment and Migration Working Papers 253. Paris: OECD; 2020. P. 72. DOI: 10.1787/227e7990-en
30. Grammenos St. European comparative data on Europe 2020 and persons with disabilities. Labour market, education, poverty and health analysis and trends. Luxembourg: Publications Office of the European Union. 2022. DOI: 10.2767/48279
31. Bound J., Burkhauser R. V. Chapter 51 Economic Analysis of Transfer Programs Targeted on People with Disabilities. In: Ashenfelter O., Card D. eds. Handbook of Labor Economics. 3(1). Amsterdam: Elsevier; 1999. p. 3417-3528. DOI: 10.1016/S1573-4463(99)30042-0
32. Employment Outlook 2009. Tackling the Jobs Crisis. Paris: OECD. 2009. DOI: 10.1787/empl_outlook-2009-en
33. Louwerse I., Huysmans M. A., van Rijssen H. J. et al. Characteristics of individuals receiving disability benefits in the Netherlands and predictors of leaving the disability benefit scheme: a retrospective cohort study with five-year follow-up. BMC Public Health. 2018;18(1):157. DOI: 10.1186/s12889-018-5068-7 EDN: FOKAES
34. Sickness, Disability and Work: Breaking the Barriers. A Synthesis of Findings across OECD countries. Paris: OECD; 2010. DOI: 10.1787/9789264088856-en
35. Lauer E. A., Houtenville A. J. Estimates of prevalence, demographic characteristics and social factors among people with disabilities in the USA: a cross-survey comparison. BMJ Open. 2018;8(2):e017828. DOI: 10.1136/bmjopen-2017-017828
36. Berthoud R. Disability employment penalties in Britain. Work, Employment & Society. 2008;22(1):129-148. DOI: 10.1177/0950017007087420 EDN: JQNTNJ
37. Promoting Employment Opportunities for People with Disabilities. Quota Schemes. Volume 1. International Labour Organization. 2019. Available at: https://www.ilo.org/wcmsp5/groups/public/-ed_emp/-ifp_skills/documents/publication/wcms_735531.pdf (accessed: 29.08.2023).
38. Bickenbach J., Posarac A., Cieza A. [et al.] Assessing disability in working age population - a paradigm shift: from impairment and functional limitation to the disability approach. World Bank, Washington, DC. United States of America. 2015. Available at: https://openknowledge.worldbank.org/server/api/core/bitstreams/3e052a9c-e9d0-5758-9e7c-5d4f8bfa0ac0/content (accessed: 29.08.2023).
39. Benefit generosity and work incentives for recipients of disability benefits in 12 UE Member States. OECD: 2018. Available at: https://www.oecd.org/els/soc/benefits-and-wages/Benefit-generosity-and-work-incentives-for-disability-benefit-recipients.pdf (accessed: 29.08.2023).
40. Hagelund A. From Economic Incentives to Dialogic Nudging-The Politics of Change and Inertia in Norwegian Sickness Insurance. Journal of Social Policy. 2014;43(1):69-85. DOI: 10.1017/S0047279413000615
41. Geiger B. B., Garthwaite K., Warren J. [et al.] Assessing work disability for social security benefits: international models for the direct assessment of work capacity. Disability and Rehabilitation. 2017;40(24):2962-2970. DOI: 10.1080/09638288.2017.1366556
42. Fothergil S. Welfare-to-work isn’t working. People, Place and Policy. 2013;7(2):61-65. DOI: 10.3351/ppp.0007.0002.0002
43. Kemp P. A., Sunden A., Tauritz B., eds. Sick societies?: Trends in disability benefits in post-industrial welfare states. Geneva: International Social Security Association. 2006. 241 p.
44. Labour Market Policy Statistics. Methodology 2018. European Commission. Luxembourg: Publications Office of the European Union, 2018. 76 р. DOI: 10.2767/995509
45. Armingeon K. Active labour market policy, international organizations and domestic politics. Journal of European Public Policy. 2007;14(6):905-932. DOI: 10.1080/13501760701497923
46. Zwan R. v. d., Beer P. Т. d. The disability employment gap in European countries: What is the role of labour market policy? Journal of European Social Policy. 2021;31(4):473-486. DOI: 10.1177/09589287211002435 EDN: GVCWAG
47. Dingeldey I. Between workfare and enablement - the different paths to transformation of the welfare state: a comparative analysis of activating labour market policies. European Journal of Political Research. 2007;46(6):823-51. DOI: 10.1080/13501760701497923
48. Kautto M., Bach Othman J., eds. Disability and employment - lessons from reforms. Finnish Centre for Pensions: 2010:4. Available at: https://www.julkari.fi/bitstream/handle/10024/129030/Disabilityandemploymentlessonsfromreforms.pdf?sequence=1&isAllowed=y (accessed: 29.08.2023).
49. Lo S. H., Ville Is. The “employability” of disabled people in France: A labile and speculative notion to be tested against the empirical data from the 2008 “Handicap-Santé” study. ALTER: European Journal of Disability Research. 2013;7(4):227-243. DOI: 10.1016/j.alter.2013.09.007
50. Nadel M., Wamhoff S., Wiseman M. Disability, Welfare Reform, and Supplemental Security Income. Social Security Bulletin. 2004;65(3):14-30.
51. Employment Outlook Boosting Jobs and Incomes. OECD. 2006. Available at: https://www.oecd.org/employment/emp/oecdemploymentoutlook2006.htm (accessed: 29.08.2023).
52. Kluve J. The effectiveness of European active labor market programs. Labour Economics. 2010;17(6):904-918. DOI: 10.1016/j.labeco.2010.02.004
53. Labour market policy (source: DG EMPL). Eurostat. Available at: https://ec.europa.eu/employment_social/employment_analysis/lmp/lmp_esms.htm (accessed: 30.08.2023).
54. Pignatti C., Van Belle E. Better together: Active and passive labour market policies in developed and developing economies. International Labour Oganisation. Working Paper № 37. December 2018. Available at: https://www.ilo.org/wcmsp5/groups/public/-dgreports/-inst/documents/publication/wcms_660003.pdf (accessed: 29.08.2023).
55. Labour market policy - Expenditure and participants. Data 2019. European Commission. Luxembourg: Publications Office of the European Union; 2021. 208 р. DOI: 10.2767/995509
56. Labour market policies (LMP) in the European Union in 2019. A statistical analysis. Luxembourg: Publications Office of the European Union, 2023. 41 р. DOI: 10.2767/472792
57. Mattern L., Rambausek-Haß T., Wansing G. Das Budget für Arbeit: Ausgewählte Ergebnisse einer explorativen Studie zu seiner Umsetzung - Teil II: Ausgestaltung und sozialversicherungsrechtliche Fragestellungen; Beitrag D10-2021. Rehabilitations- und Teilhaberecht. Available at: https://www.reha-recht.de/ (accessed: 29.08.2023).
58. Annual Statistical Report on the Social Security Disability Insurance Program, USA. 2016. Publication № 13-11826. Social Security Administration Office of Retirement and Disability Policy. Office of Research, Evaluation, and Statistics. SAA. 2016. Available at: https://www.ssa.gov/policy/docs/statcomps/di_asr/2016/di_asr16.pdf (accessed: 29.08.2023).
59. Sargeant M., Radevich-Katsaroumpa E., Innesti A. Disability quotas: Past or future policy? Economic and Industrial Democracy. 2016;39(3):404-421. DOI: 10.1177/0143831x16639655 EDN: YBHONV
60. Kubin T., Tratt B. Aktuelle Ausbildungs- und Beschäftigungssituation von Menschen mit Behinderung im Handwerk. Ergebnisse einer empirischen Untersuchung. Deutsche Handwerkinstitut. Available at: https://lfi-muenchen.de/wp-content/uploads/2023/02/Aktuelle-Ausbildungs-und-Beschaeftigungssituation-von-MiB-im-HW.pdf (accessed: 30.08.2023).
61. Lindqvist R., Lamichhane K. Disability policies in Japan and Sweden: A comparative perspective. ALTER: European Journal of Disability Research. 2019;13(1):1- 14. DOI: 10.1016/J.ALTER.2018.08.001
62. Disability, Work and Inclusion. Mainstreaming in All Policies and Practices. Paris: OECD. 2022. 269 р. DOI: 10.1787/1EAA5E9C-EN
63. Barr B., Taylor-Robinson D., Stuckler D. et al. Fit-for-work or fit-for-unemployment? Does the reassessment of disability benefit claimants using a tougher work capability assessment help people into work? Epidemiol Community Health. 2016;70(5):452-458. DOI: 10.1136/jech-2015-206333
64. Reasonable Accommodation and Sheltered Workshops for People with Disabilities: Costs and Returns of Investments. Brussels European Union. European Parlament. 2015. Available at: https://www.europarl.europa.eu/RegData/etudes/STUD/2015/536295/IPOL_STU(2015)536295_EN.pdf (accessed: 29.08.2023).
Выпуск
Другие статьи выпуска
Тема профессиональных дефицитов педагогов сегодня становится крайне распространённой. Нехватка педагогических кадров не только в малых, но и в больших городах приводит к тому, что заполнять пустующие места приходится специалистами разного уровня и качества образования. При этом проблема состоит не только в том, чтобы найти педагога, но и удержать его на рабочем месте. Одним из способов разрешения данной ситуации является система наставничества, которая снимает психологическую напряжённость ситуации, но не решает её полностью в силу системных сбоев школьного образования в целом.
С целью определения факторов, обусловливающих профессиональные дефициты молодых педагогов, в 2021-2022 гг. было проведено социологическое исследование. Эмпирическую базу анализа составили данные опроса молодых учителей Свердловской области (n = 918), а также материалы фокус-групп, организованных с учителями-стажистами и молодыми педагогами.
Анализ результатов исследования выявил, что компетентностная дефицитарность молодых учителей носит адаптационный характер при переходе от вузовской подготовки к работе в школе. Установлен типичный набор профессиональных дефицитов: сложности в заполнении обязательной образовательной документации, тематическом планировании урока; наличие высоких амбиций и отсутствие навыков конструктивной оценки реальной ситуации; неудачи в организации дисциплины на уроке; слабая теоретическая и практическая подготовленность в области коммуникации с детьми и реализации специальных образовательных технологий; трудности в работе с отдельными категориями учащихся, в том числе с ограниченными возможностями здоровья. Профессиональные дефициты выступают причиной неуспешной адаптации молодых специалистов, обусловливают её болезненный характер и высокую вероятность отказа от профессии.
Выявлены основные факторы, обостряющие проблему дефицитов: сокращение периода адаптации молодых учителей к работе в школе; усиление контрольно-оценочной деятельности со стороны разных инстанций по поводу деятельности педагога; высокие требования к профессионализму молодёжи уже в первые годы работы в школе; увеличение рабочей нагрузки разного содержания.
Статья посвящена исследованию проблемы производства и потребления незарегистрированного алкоголя - самогона. На основе данных количественных и качественных исследований изучена вовлечённость различных групп населения России в употребление самогона и самогоноварение. Показано, что после многолетнего спада потребление самогона с 2012 года вновь начало расти, увеличившись почти в 2 раза. Анализ выявил, что потребление самогона больше свойственно малообеспеченным слоям населения и широко распространено в сельской местности и малых городах, где его пьют чаще и в больших количествах. С повышением благосостояния потребление самогона падает, однако при дальнейшем росте благосостояния потребление самогона вновь начинает расти.
Анализ материалов интервью с производителями и потребителями самогона с применением методов качественной социологии, а также данные экспертного опроса позволили определить специфику факторов и социальных предпосылок, побуждающих граждан к самогоноварению и переходу части населения к производству и употреблению самогона: экономические (экономия, доступность самогона, самогон как средство обмена), фактор безопасности (забота о качестве производимого самогона) и социально-культурологические (самогоноварение как традиция и образ жизни, как средство для коммуникации, как хобби и форма досуга). На основе анализа материалов экспертных интервью выявлено двойственное отношение государства к производству и потреблению самогона - признание необходимости введения мер регулирования в данной сфере и неразвитость необходимых инструментов контроля как за реализацией самогонных аппаратов, так и за незаконными продажами самогона.
В центре внимания в статье - латентные смыслы и смысловые нюансы в блогах патриотической направленности на открытой интернет-платформе «Дзен»; выявлялись, во-первых, побудительные стимулы к вступлению в коммуникацию и, во-вторых, вербально проявленные эмоции и эмоциональные состояния авторов комментариев и ответов на них. Исследовательская задача состояла в получении данных, позволяющих понимание и прогнозирование тенденций и вектора развития социально значимых процессов, на которые влияют (могут влиять) коммуникационные взаимодействия в выбранных для изучения блогах. Использовался комплекс взаимодополняющих методов: мотивационно-целевой анализ и контент-анализ. Доминирующим побудительным стимулом для вступления в коммуникацию у авторов анализируемых блогов оказалось стремление детально разобрать фактологические и морально-нравственные аспекты освещаемых событий и проблем и дать личностный прогноз с учётом интересов страны. Доминирующим побудительным стимулом авторов ответных комментариев оказалось желание получить оценку волнующих их проблем, сообщить о своей точке зрения и, главное, получить надежду на благоприятный исход. Типичной для всех участников коммуникации латентной смысловой особенностью, позволяющей позитивные прогнозы и оптимизм, является уверенность в действенности морально-нравственных принципов, следование которым приведёт к желаемому результату. Данные контент-анализа зафиксировали высокий уровень показателей оптимизма, обретения уверенности и снятия тревожности у авторов комментариев и ответов на них. Комплекс полученных данных позволяет вывод о высоком потенциале проанализированных блогов в оптимизации процессов социальной адаптации как среди непосредственных участников коммуникации, так и в рамках той социокультурной группы, которую они условно представляют. Полученные данные можно использовать при принятии оперативных управленческих, политических, социокультурных и других решений.
Цель статьи - представить результаты анализа межнациональных отношений населения Кабардино-Балкарской Республики с выявлением локальных особенностей и ключевых трендов в повседневности, влияющих на этновзаимодействие. Методология исследования основана на использовании комплексного подхода к изучению феномена межэтнических отношений в сравнительном контексте. Для целей работы данный подход предусматривает сочетание количественных и качественных методов социологии, изучения статистических данных, элементов экспертного анализа, в ряде ситуаций также личностного интервью. Интеграция качественных и количественных стратегий позволяет взглянуть на межнациональные отношения в республике с позиций разных измерений. Сравнительный социологический анализ раскрывает пространственные уровни межэтнических отношений и степень их обусловленности конкретным локально-территориальным контекстом. Использование данных массового республиканского опроса и материалов интервью и групповых дискуссий позволило дать оценки межнациональных отношений, проанализировать специфику этнокультурного состава и землепользования, репрезентацию отдельных событий в исторической памяти народа, особенности этнического самосознания, проблемы этнического представительства. Как обстоятельства, влияющие на межнациональный климат в республике, учитывались неоднородность социально-экономического пространства, различная степень урбанизации территории, сохраняющийся высокий уровень безработицы, активные миграционные процессы. Проведённый анализ позволил выявить специфические региональные особенности и проблемы, которые непосредственно и опосредованно определяют степень межэтнической напряжённости, стимулируют мобилизационные стратегии. Полученные результаты могут выступить частью социальной диагностики ресурсов развития республики в составе полиэтничного Северо-Кавказского макрорегиона и использоваться при разработке эффективного плана действий в области регулирования межнациональных отношений, отвечающего потребностям и интересам жителей Кабардино-Балкарии.
В статье представлены результаты изучения этнической идентичности и этнической толерантности как значимых элементов массового сознания россиян. Эмпирической базой служат репрезентативные социологические исследования в Российской Федерации, данные Фонда «Общественное мнение», исследование в Кабардино-Балкарской Республике, данные глубинных интервью с экспертами Кабардино-Балкарии. Отмечается, что этническая сложность РФ закреплена в общественном и доктринальном дискурсе, находит отражение в Конституции страны и Стратегии государственной национальной политики. Исследования показывают, что при высоком уровне этнической идентичности среди россиян поддерживается и высокий уровень межэтнической толерантности, необходимый для обеспечения процессов общероссийской консолидации. Наиболее ёмким индикатором межэтнической толерантности служит представление о недопустимости насилия в разрешении межнациональных и межрелигиозных противоречий; пошатнуть устоявшийся консенсус может нарушение справедливости в сфере межнациональных отношений. В период с 2010 по 2021 гг. общество развернулось в сторону принятия многонационального характера России, уровень положительных оценок российской многонациональности вырос с 34 до 52 %. Нормативная межэтническая толерантность, выражающаяся в готовности принимать людей других национальностей в качестве граждан РФ и жителей региона своего проживания (республики, области, города, села), превышает 70%. Этническую идентичность и межэтническую толерантность можно рассматривать в качестве устойчивых доминант массового сознания, прочно укоренённых на уровне представлений, социальных практик и социальных институтов, активно влияющих на процессы нациестроительства и национально-гражданской консолидации. Делается вывод, что в регионах России складываются уникальные модели и форматы нациестроительства, обусловленные не только федеральной и региональной политикой этнической и российской идентичности, институционализацией этничности в республиках, но и повседневными, исторически сложившимися и укоренёнными в местном сообществе традиционными формами межэтнического (и межрелигиозного) взаимодействия и соционормативными практиками межэтнической толерантности.
Предметное поле, к которому относится тематика статьи, составляют факторы, связанные с функционированием самоуправления как социального процесса. Конкретный предмет - уровень доверия местной власти со стороны различных возрастных групп граждан. Исследования убедительно показывают, что доверие к органам местного самоуправления напрямую связано с общественной активностью граждан. Однако анализ позволяет зафиксировать проблемную ситуацию: при низкой степени интереса к социально-политическим аспектам устройства общества молодые россияне в возрасте до 25 лет демонстрируют сравнительно более высокое доверие к муниципальной власти. Для более глубокого изучения специфики ситуации автор статьи применил подход, основанный на поколенческих особенностях российского общества.
Целью данной работы является выявление факторов, мотивирующих россиян в возрасте до 25 лет больше доверять муниципальной власти, по сравнению с представителями других возрастных групп. Выдвигается гипотеза о том, что люди разного возраста имеют и разные предпочтения в отношении источников информации для формирования отношения к органам местного самоуправления, что и обусловливает доверительное/недоверительное к ним отношение. Для проверки этой гипотезы используются данные репрезентативных опросов населения, проводившихся Институтом социологии ФНИСЦ РАН в 2016, 2018 и 2021 гг. по общероссийской выборке.
Анализ опросов показал, что современная российская молодёжь имеет крайне слабое представление о том, что такое муниципальная власть и как она устроена в реальности. Молодые люди не интересуются традиционными медиаканалами, по которым идёт основная информация об этом уровне власти, и ориентируются в основном на мнения людей из своего ближнего круга. Возможностей для того, чтобы составить представление о деятельности муниципальных властей не из вторых рук, у молодых людей крайне мало, так как в силу своего возраста они имеют небольшой опыт прямого взаимодействия с её представителями. Поэтому наблюдение за тем, как результаты деятельности органов местного самоуправления отражаются в материальной среде муниципального образования, становится значимым каналом получения первичной информации об этом уровне власти. Значительная часть молодых людей довольны результатами деятельности местных властей, которые они могут видеть. Эта удовлетворённость, по всей видимости, вносит свой вклад в более высокий уровень доверия данной возрастной группы к органам местного самоуправления.
Комфортность городской среды выступает одним из ключевых факторов, влияющим на качество жизни населения. Особую актуальность представляет рассмотрение малых городов (с численностью населения до 50 тыс. чел.) c позиции их комфортности для проживания местного сообщества. С целью комплексного изучения проблемы комфортной городской среды в российской провинции анализировалась динамика индекса качества городской среды в ряде городов Вологодской области, а также привлекались материалы опроса местных жителей (n = 1400). Обосновано, что социологическая диагностика дополняет и раскрывает статистическую информацию о проблемных точках в развитии городского пространства, позволяет выработать единый курс на их преодоление с учётом мнения самих горожан. В ходе исследования получен вывод о том, что за последние пять лет развитие малых городов в регионе носит позитивный характер: фиксируется увеличение индекса качества городской среды. Однако, по данным за 2022 год, к городам с благоприятной городской средой можно отнести только 4 из 13 малых городов (Великий Устюг, Харовск, Тотьма, Сокол). Наиболее проблемными сферами городского пространства малых территорий, согласно статистическим данным, определены социально-досуговая и общественно-деловая инфраструктуры, а по мнению горожан - качество медицинских, образовательных услуг и доступность жилья. Более позитивно в городах оценивается экологическая обстановка (о чём свидетельствуют индексные показатели и суждения местных жителей), а также уровень безопасности и преступности. Несмотря на наличие проблемных точек в развитии малых городов и отставание их среды по уровню комфортности проживания, в целом выявляется позитивное отношение местного сообщества к месту проживания, готовность брать на себя ответственность за развитие города. Полученные результаты служат обоснованием политики сохранения и развития малых территорий, преодоления социальных противоречий и перспективных направлений формирования там комфортной среды для жизнедеятельности с учётом мнения и участия местного сообщества в этих процессах.
Феномен героизма достаточно многогранен, его можно рассматривать как репрезентации коллективной памяти, а можно через призму отношения к стране и её будущему. Теоретическая база исследования основывается, с одной стороны, на философском анализе семантических значений понятий «герой», «героизм», причём в разных культурах, определяется констант отечественной семантики героя, с другой стороны - на социологической теории Н. К. Михайловского и теории социального действия, в частности - аффективного (пограничного), а также на разработках креативной и реляционной теорий (М. Эмирбайер, А. Мише), реляционной социологии П. Донати. Эмпирическую часть исследования составляет анализ данных квотируемого онлайн-анкетирования со стихийной выборкой, осуществлённого в начале 2023 года исследовательской группой социологов и философов Института социологии ФНИСЦ РАН, Тюменского государственного университета, Крымского федерального университета им. В. И. Вернадского. В опросе приняли участие 1 350 человек из восьми федеральных округов РФ. Результаты исследования показали, что герои и героическое остались для многих россиян преимущественно в советском прошлом, когда с детства были известны имена, лица и судьбы героев и вся эпоха была героической. Героизм идеологически поддерживался и социально конструировался. В настоящем герой, как правило, обезличен и связан с группой (военной, профессиональной). Самостоятельно назвать героя вызывало особую сложность у постсоветских поколений, т. к. долгое время не было социального запроса на данный тип личности и поведения. В отношении современной России половина опрошенных испытывают положительные чувства гордости, надежды и любви, но были и те, кто чувствует тревогу, разочарование и стыд. Более того, кластеризация ответов показала, что чувство к России носит вариативный, не исключительно дихотомичный характер. Одновременно респонденты могли указать, что испытывают и любовь, и разочарование, и надежду. По поводу будущего - у респондентов гораздо яснее образ собственного будущего (70% и более), чем будущего страны. Советское поколение в отношении образа будущего страны было более оптимистично, чем постсоветские. Это может указывать, как и ряд других признаков, на то, что постсоветские поколения оказались в ситуации, когда не только не было запроса на героический тип личности, но и образ будущего страны слабо или плохо артикулировался государством, поэтому сформировалось представление о собственном будущем, которое видится яснее и вне зависимости от целеполагания государства, а герои и героическое связываются преимущественно с советским прошлым.
В статье рассматривается новая субгруппа внутри правящего класса, которую предлагается называть смарт-элита. Её функциональное предназначение - стратегическое планирование и руководство цифровизацией экономики, системой государственного управления и пр. Цифровизация в данном контексте рассматривается как механизм трансформации общества по пути становления передовых практик и социальных институтов. С точки зрения осуществляемых функций выделенная группа является элитой развития. Локализована смартэлита главным образом в рамках институтов развития и ряде околоэлитных групп: экспертов, IT-специалистов, бизнесменов. Компетенции её представителей сосредоточены в области стратегического планирования и проектного управления. Также в смарт-элите присутствует запрос на продвинутую цифровую грамотность: знания и умение работать с CMS системами, Google Analytics, GTM, Яндекс. Метрика» и пр. Для пополнения субгруппы в государстве созданы каналы социальной мобильности открытого типа: конкурс «Лидеры России», гранты фонда «Сколково», Агентства стратегических инициатив. Социокультурные смыслы, которыми смарт-элита спаяна внутри, и которые её представители транслируют за пределы группы, связаны с деятельностью в интересах России.
Существует постоянное противоречие между стремлением представителей элиты сохранить полученную власть и поэтому ничего не менять в сложившейся системе и необходимостью обеспечить технологическое и социальное развитие страны. На личностном уровне это противоречие проявляется как конфликт охранителей-консерваторов и новаторов в структурах власти. Но смарт-элита - это новаторы особого социокультурного типа, связанного с формированием горизонтальных не иерархических отношений в сетевом обществе, в том числе в вопросах распределения власти. Смарт-элита в высшем эшелоне власти соответствует«сетевому народу» в обществе, - обе эти социальные группы являются прообразом нового типа стратификации общественной системы.
Необходимость изучения смарт-элиты связывается с оценкой эффективности государственного стратегического планирования и управления, достаточности квалифицированных управленческих кадров, наличием/отсутствием противоречий между декларируемыми и латентными целями созданных институтов развития, в рамках которых функционирует смарт-элита.
Получение социологической информации об особенностях репрезентации образа будущего в печатных СМИ актуализировано задачами интеграции и консолидации российского социума в условиях гибридной реальности. Опираясь на теории информационного общества и коммуникативного действия, авторы рассматривают информационно-коммуникативную сферу как определяющую в конструировании трендов социального и политического процесса, где СМИ являются важнейшим институтом формирования общественного мнения. Методы и эмпирическая база. Эмпирическое исследование проведено методом количественного и качественного контент-анализа и критического дискурс-анализа публикаций в трёх ведущих печатных СМИ в течение 2013-2014 гг. и 2022-2023 гг. Генеральная совокупность составила 521 статью, выборочная совокупность - 174 статьи, опубликованных в периодических изданиях «Московский комсомолец», «Российская газета», «Комсомольская правда» и «Новая газета». Результаты и их обсуждение. Было выявлено, что конструирование образа будущей России формируется на основе двух групп факторов - внутренних (социальная политика, человеческий капитал, традиции, развитие экономики, поддержание экологии) и внешних (противостояние России, многополярный мир). Эмоциональный фонстатей с 2013 по 2023 гг. стал иметь более негативную коннотацию; сократилось количество статей, содержащих долгосрочный прогноз, в связи с проведением СВО. Были описаны доминирующие дискурсы, конструирующие образ будущей России и наиболее активно тиражируемые в СМИ: дискурс «Россия - Евразийский колосс», дискурс прорыва и преодоления, дискурс «осаждённой крепости», дискурс справедливости и дискурс отмены. В будущем Российская Федерация предстаёт в роли евразийского интегратора на основе культурных традиций, исторического прошлого, идеологических императивов высококонсолидированного общества; как будущий лидер технологического развития, экономики, построенной на импортозамещении и прорывных производственных мощностях, развитии науки и инноваций, эффективной образовательной и молодёжной политики. Позитивные представления о будущем формируют образы России-мессии, лидера справедливого миропорядка, который отражён в статьях, посвящённых новому многополярному мироустройству. Дискурсы «осаждённой крепости» и дискурс отмены конструируют как негативные образы страны, не способной ответить на вызовы современности и преодолеть риски социально-экономического развития, так и позитивные, где общество и власть выстраивают эффективные стратегии противостояния угрозам и внешним обстоятельствам.
Издательство
- Издательство
- ФНИСЦ РАН
- Регион
- Россия, Москва
- Почтовый адрес
- 117218, г. Москва, ул. Кржижановского, д. 24/35, к. 5
- Юр. адрес
- 117218, г. Москва, ул. Кржижановского, д. 24/35, к. 5
- ФИО
- Черныш Михаил Федорович (Директор)
- E-mail адрес
- fnisc@fnisc.ru
- Контактный телефон
- +8 (499) 1250079
- Сайт
- https://www.fnisc.ru